Есть во всей этой истории с глобальным карантином и самоизоляцией позитивные моменты. Как бы наше существо ни сопротивлялось этой вынужденной несвободе и ограничениям в передвижении, именно сейчас у нас наконец-то появилось время для того, чтобы разобраться в себе, исследовать себя и, конечно, быть ближе с теми, кто рядом , но для кого нам всегда так не хватало времени. Пришел момент для медитации и молитвы, для разговоров по душам, проявлений любви и милосердия.
Ещё один положительный момент — это та благодать, что царит в эти дни всемирного человеческого молчания на планете — природа пребывает с своей естественной тишине, резко улучшилось качество воздуха, воды, в города возвращаются птицы, дикие животные подходят все ближе, чувствуя небывалую свободу и отсутствие агрессивного присутствия человека.
Каждое утро я стал уходить на свое любимое место медитации, каменистый берег священной Ганги. В первые дни комендантского часа строгие полицейские не выпускали за пределы района Лакшманджула. Зато сейчас каждое утрл можно беспрепятственно уходить к Ганге и наслаждаться великой красотой Гималайских гор, среди которых живая богиня, проложила свое русло.
На берегу, среди древних каменных глыб есть крохотные пляжи с белоснежным кварцевым песком, спрятанные среди зарослей буйной растительности. Кроме меня на широкий каменный плес каждое утро приходит йог из Европы, он полностью снимает одежду и практикует йогические асаны в обнажённом виде, на лоне природы.
Поблизости, среди камней постоянно живёт несколько европейцев — парней и девчат, у которых уже давно закончились деньги, и нечем платить за жильё. Они пребывают в полной гармонии с природой, носят оранжевые одежды садху и ведут хозяйство вместе. Жилищем им служит каменный грот и крохотная пещерка в скале. Во время утренней медитации я слышу как один из парней играет на флейте, сидя на каменной глыбе посреди джунглей. Музицирует он для богини Ганги; нежный звук флейты разносится в пространстве, дополняя мерный рокот бирюзовых, кристально чистых вод богини, несущихся из теснины Гималаев на равнину.
Остальные жители маленькой коммуны расстилают на окрестных деревьях и камнях промокшие нехитрые пожитки (ночью была сильная гроза). Любимый камень, ставший для меня священным домом и укрытием от жаркого солнца и дождей, вновь стал надежным убежищем для пары крупных игуан, живущих в расщелине уже несколько лет. Их потомство облюбовало соседние каменные глыбы; подросшие игуанки деловито бегают по камням и смешно качают своими головками как будто приветствуя меня.
Раскидистое дерево, покрытое летом ароматными цветами, дарившее мне тень и прохладу, скинуло с себя созревшие ягоды и замерло в ожидании очередного сезона дождей. Даже камни, собранные мною и уложенные в одном месте, никто не потревожил. А вот небольшой шивалмнгам исчез. Я нашел этот камень внизу, возможно, его скинули во время своих игр обезьяны. Установив на прежнее место символ господа Шивы, преподнес ему воду из Ганги и троекратно воздал хвалу Махадэву.
Проведя утреннюю медитацию и наполнившись Светом, я полностью разделся и медленно вошёл в леденящий, стремительно несущийся поток Ганги! Троекратно окунувшись в святую воду с головой, испытал необычайный прилив жизненной энергии, вместе с мурашками по телу побежали волшебные волны животворящей энергии, от студеных ледников величественных Гималаев, с головы прекрасного Шивы, от стоп самого господа Вишну. «Джей Ганге Мата.. Шри Джей Ганге Мата….» (Славься, Мать Ганга, Славься, святая Мать Ганга!)