Ранним утром на берегу Ганги Шивпрасад-бабА поведал мне забавную историю о вчерашней вечерней облаве, с его чудным английским, вперемежку с хинди событие это выглядит еще комичнее.
— Вчера в 6:30 вечера увидел как по берегу идут полицейский и двое егерей, не дожидаясь пока они меня обнаружат, я схватил рюкзак и полез на горный склон через колючие кусты. Они попытались погнаться за мной, но кусты и скалы их остановили. Снизу кричали мне что-то, вроде сейчас мы тебя сверху догоним, и, бросив затею забраться на склон по джунглям, стали обходить меня по дальней тропе. А я, дождавшись пока они уйдут, спустился вниз, спрятал рюкзак поглубже в пещеру и убежал за дальние скалы. Так что, наверху они меня тоже не нашли.
— Если бы поймали, отправили бы в «школу» к другим садху? — Поинтересовался я.
— Конечно, они уже не в первый раз облаву устраивают. В-основном, ищут иностранцев на берегу, тех, кто опоздал вернуться в отели к началу комендантского часа. Но нас, садху, тоже не жалуют. Приходится убегать.
— Что-то у тебя царапин много, это из-за погони? — Спросил его я.
— Кусты колючие, там ещё лианы и шипы везде, нелегко по джунглям убегать… — Посетовал Шивапрасад-баба.
Вчера к нам в гости пришел ещё один садху, российского происхождения, звать его Олег. Мы его так и назвали «Олег-бабА». Несколько раз пересекался с ним в районе Лакшманджула, в Индии он уже несколько лет, в-основном, обретался в штате Гоа, а теперь на весь локдаун застрял в Ришикеше. Полиция его отловила на берегу Ганги ещё в марте и поместила в «школу» с другими садху, там он провел больше месяца, после чего перебрался при помощи знакомых в бесплатную гостиницу. Олег-баба — крупный мужик, в очках, с напрочь свалявшимися до состояния поношенного валенка дредами на голове.
Утром я чуть на запнулся об него, лежащего на берегу Ганги между камней. Я выходил в задумчивости из-за скалы, где вода подступает вплотную к камням и упавшему дереву, и в этом самом месте наткнулся на мирно спящего на песке Олега. В течение дня количество садху под волшебным камнен увеличивается, кто-то приходит, кто-то уходит, но мне это ничуть не мешает потому что достиг такого состояния, когда большинство внешних явлений совершенно не задевают меня и как бы проходят мимо, сами по себе. Я просто позволяю.всему быть так, как оно есть, не отождествляясь ни с чем.
Лежа с закрытыми глазами на древней, наклонно стоящей каменной глыбе, о которую ударяется мощный поток прекрасной реки Ганги, слышу мерный рокот воды, пение стихии, обдающей меня иногда прохладными брызгами. Скала слегка гудит под напором воды, сильно поднявшейся за минувшие дни, а у меня на душе абсолютный покой и блаженство. Ничего кроме искрящегося света, россыпей сверкающей чистоты и красоты. Быстрый поток вечной Ганги уносит, вымывает все то, что составляло ошибочные концепции, представления о себе и мире. Здесь нет места беспокойству, несовершенствам, негативным тенденциям ума. Потому что нет «я», оно заканчивается там, где начинается Вечность.
— Пока мы находимся в плену понятия «я» — мы не можем быть счастливыми и свободными. Это невозможно. Только полное растворение, исчезновение «я» как отдельности, объединение с абсолютом, с «единой космической душой», Параматмой дарует нам долгожданное освобождение и ощущение истинной свободы. Иного пути нет. — Промолвил Пенджаби-баба, лёжа на циновке в тени раскидистой ивы.
— Даже когда говоришь «я хочу», «я должен», «я смогу» — автоматически попадаешь во власть многомерной иллюзии, потому что кто такой «я», кто на самом деле желает достичь, ты ли это или нечто, выдающее себя за тебя-истинного? — Продолжаю его мысль.
— Мы все обречены на страдание до тех пор, пока не осознаем всю полноту собственного заблуждения относительно себя самих. Только выйдя за пределы «я», оно же — эго, мы становимся по-настоящему счастливыми. — Баба откуда-то из космических далей посмотрел на меня совершено отрешенным взглядом своих мудрых глаз.
Тем временем паренёк по имени Санджи долго и сосредоточенно сооружал из булыжников пирамидку, случайно разрушенную им же самим. Он добивался устойчивости каждого камня, чтобы они выдержали порывы ветра и не обрушились вниз. Лицо его было очень серьезным, и от того весь процесс выглядел торжественно-комично. Добившись равновесия, Санджи водрузил сверху последний камень с изображением сердца и впервые улыбнулся, обнажив выбитый в драке передний зуб. Так мы все строим неустойчивые конструкции в этом шатком, нестабильном мире, куда души наши заглянули на мгновение погостить и получить опыт проживания очередной увлекательной иллюзии. Один порыв ветра — и конструкции эти рушатся…