Утренняя суета на единственной улочке нашего района Лакшманджула, откуда-то появились люди, причем паломники из провинции — смуглые, худые женщины в ярких сари, с тюками вещей на головах, мужчины в белых дхоти (набедренных повязках), длинных белых же рубахах и тюрбанах, наспех намотанных на голову. В индийских семьях тяжести, в том числе и в путешествиях, переносят женщины, преимущественно взгрлмоздив их высокой торбой на голове, мужчины же всегда передвигаются налегке. Дорогу перегородил грузовичок, каждое утро собирающий мусор, через установленный на нем громкоговоритель транслируют какую-то социальную рекламу на непонятном хинди со вставками из воя полицейской сирены.
Тут же столпились коровы с телятами, несколько мотоциклов и скутеров, все и сразу, с одном месте. В Ришикеш медленно и неотвратимо возвращается жизнь. Впрочем, только в первой половине дня. Я прошёлся по нескольким продовольственным магазинам, многие из них сегодня почему-то закрыты. Задача на утро — найти килограмм специальной пшеничной муки для приготовления чапати, традиционных индийских лепёшек. Как назло, везде эта мука была, и вдруг взяла да и закончилась, именно в тот момент, когда она пригодилась мне, точнее не мне, а аскету Кришне. Наконец, в последнем по пути крохотном магазине, возле лотков с овощами, приветливый полноватый продавец утвердительно кивает головой и отвешивает мне на весах килограмм вожделенной муки для лепёшек.
Отлично, дело сделано, можно выдвигаться в путь. Пусть недалеко, Но самое главное — при выходе из поселка не нарваться на проезжающих полицейских, передвигающихся, обычно на мотоциклах. Потому что среди них есть небезызвестный Бабуин, так любящий гонять иностранцев и орать на них «кому сказал, быстро в свою комнату!» И ему совершенно по барабану абсолютно все, видать вошёл а эту роль и все никак не может из нее выйти далее несмотря на существенные послабления в карантине.
На сей раз я удачно добрался до спуска к Ганге, и уже попав в безопасную зону, не просматриваемую с дороги, остановился чтобы перевести дух. Вот так приходится преодолевать это незначительное расстояние от силы в километр чтобы попасть вновь на любимое свое место, к тому же, я обещал Кришна-бабЕ принести муки для чапати. Дай Бог, с 17 мая будут ещё послабления в карантине, и можно уже без опаски сюда ходить. Потому что осторожничать изрядно надоело. Несвобода удручает, особенно когда видишь всю очевидную абсурдность ситуации: зачем кошмарить людей в течение двух месяцев там, где никакой эпидемии нет, ни одного заболевшего за все минувшие месяцы? И вот этот дурацкий принцип, актуальный в армии, но бессмысленный здесь, в этой ситуации: «так положено!»
Бороться с Системой бесполезно и иной раз опасно, в ней можно жить, но при этом не принимая происходящее всерьез, включив режим Наблюдателя. Зачем тратить жизненные силы на раздражение и бессмысленную борьбу с ветряными мельницами (например с тем же Бабуином), когда можно заняться саморазвитием и созерцать театр абсурда в действии, не вовлекаясь в него? Огромная заслуга всей этой ситуации с карантином, комендантским часом, всеобщими страстями по «короне» в том, что лично для меня это отличный тренинг на устойчивость ко внешним негативным воздействиям, на неподверженность истерии, информационной накачке, на сохранение разумного свидетельствования и присутствия в моменте.
И вот я, счастливый и свободный, с ненужной и бесполезной (но необходимой стражам Системы) маской на подбородке, которой пользуюсь уже 2 месяца, каждый день (!) для камуфляжа, как театральным реквизитом, шагаю босиком по прогретому ярким горным солнышком белоснежному песочку пляжа со звучным названием «Goa Beach», вдоль гулко гремящей каменистыми перекатами Ганги. Иду по узкой каменистой тропе, примыкающей к настоящим джунглям с лианами и стайками обезьян, под скалисиыми утесами, где в крохотных потаеных пещерах коротают дни и ночи мудрецы-аскеты. Иду туда, куда всегда с благоговением возвращаюсь вновь с собранных по дороге ароматными цветами, отшельнической наплечной сумкой и красочным на ней принтом в виде священного слога «ОМ».
Кришна-бабЫ пока не видно, но его циновка сушится на солнце после ночёвки в каменном гроте, тлеют угли ночного костра, на скальном выступе висит его мала (бусы-четки), значит, хозяин где-то поблизости. После утреннего омовения с головой в студеной святой воде я устроился возле каменной глыбы в надежде немного вздремнуть; ночью долго не спалось, до половины четвертого. Это все энергии…мощные, зашкаливающие, не дающие иной раз уснуть до утра. Они вовлекают тебя в глубокое духовное путешествие, неся по волнам блаженства, искрящимся солнечными бликами на поверхности проявленной божественной чистоты Матери Ганги.