Некоторое время спустя спутники наши тоже выбрались из храма на волю; индийские парни, путешествующие с нами, были явно озадачены, а Ольга, наоборот, сияла радостью и счастьем. Она рассказала, что после того как я ушел, они ещё ждали когда до них дойдет очередь, потом один из браминов обратился к ним и назвал цену в 10 000 рупий. Ольга ответила: «Такой суммы с собой нет, есть только 2000». Служитель посмотрел на нее, взял деньги и пригласил Ольгу пройти к лингаму. После непродолжительного торга ей одной удалось добраться до главной святыни Кедарнатха и прикоснуться к ней. Я в прошлый свой приезд сделал это совершенно бесплатно, хотя давка была тоже, но брамины пускали всех паломников отдельными группами.
Странно конечно как все сейчас происходит в Кедарнатхе, но, как говорится, «хозяин — барин», к тому же нам ещё повезло попасть в храм, после нас его закрыли на подготовку к завтрашнему визиту премьер-министра Индии. В тот момент, когда мы, подавленные, но, в-целом, вполне счастливые, выбрались наружу, храм украшали живыми цветами, ярко-оранжевые гирлянды бархатцев и множество других цветов лежали на площади под слегка идущим мелким снегом, отчего впечатление только усиливалось. После закрытия дверей началась пуджа [богослужение] возле входа, у статуи бычка Нанду, неподалеку брамин в ярких оранжевых одеждах методично бил в колокол.
Становилось холодно и зябко, всё-таки сказывается высота и суровый климат на подступах к заснеженному пику Кедарнатх. Мы первым делом зашли в уличную закусочную чтобы выпить горячего чая и немного согреться изнутри. Там сидел один из брамином, служителей храма. Мне показалось очень необычным следующее: когда я расплачивался с хозяином заведения, они с брамином оживлённо разговаривали, и тот, взглянув на меня, сказал: «Этот из Ришикеша». Хотя разговор происходил на хинди, мне было все предельно понятно. Все же, мир тесен, возможно, он сам часто бывает в Ришикеше, либо у нас есть общие знакомые потому что со многими местными браминами мы знаем друг друга много лет.
Мы безотлагательно начали спуск вниз, который часто занимает ничуть не меньше времени, чем подъем к храму Кедарнатха. На тот момент было уже 4 часа дня, до наступления темноты всего пара часов, и нам нужно успеть хотя бы часть пути пройти не впотьмах. Отдельная история — это табуны измученных, уставших лошадей, которые спускаются вниз по одной паломнической тропе вместе с людьми. Лошадки к концу дня становятся особенно непослушными, многих из них бьют хозяева, а скорее даже просто погонщики — люди, которые их арендуют на время паломнического сезона.
По мере спуска, — а шли мы медленно чтобы дамы не спешили и не травмировались, — постепенно сгущались сумерки, ко счастью, обошлось без снега и дождя, Гималаи дали нам возможность беспрепятственно вернуться в исходную точку путешествия. Вдоль почти всей тропы оборудовано ночное освещение, но местами, где его нет, спускаться в полной темноте очень проблематично. Наверное за годы работы лошадки и их погонщики помнят куда идти, где ступени, камни и т.д., но лично я местами не видел вообще ничего и шел попросту наугад. У нас с собой был налобный фонарик и смартфоны, что очень помогло в темное время суток пока вся техника не разрядилась.
Путь назад показался очень долгим скорее всего из-за темноты, мы все шли и шли, а судя по изредка установленным аншлагам, преодолели ещё меньше половины. В одном месте остановились на ужин потому как весь день вообще ничего не ели не считая чая. Остренькие, с картофелем и перцем чили лепешки алу парота вкупе с горячим молочным чаем придали новых сил на этом долгом спуске. Вот, наконец, и грохочущий горный поток далеко внизу, мы перешли на правый берег реки Мандакини и продолжили спуск в Гаурикунду.
Время было уже позднее, а лошадки со своей ношей все спускались и спускались бесконечным потоком то маленькими группами, то целыми табунами. Уворачиваться от них в полной темноте — то ещё развлечение, не из приятных скажу я вам. Одно дело когда в тебя со всей дури врежется быстро идущий человек, и совсем другое — когда это бегущие лошади… Но с божьей помощью за время спуска нас чудесным образом никто не сшиб. Ночь вступила в свои права, на небе сверкали яркие звёзды, а мы все шли и шли вместе с другими уже немногочисленными паломниками, дороге не было ни конца, ни края. В одном месте на обочине лежал труп измученной непосильной работой лошадки. Отмучалась…