Рубрика: Блог

Поздним вечером мы отправились спать под любимый камень; к тому времени стало совсем темно, лишь лунный свет освещал замшелые каменные глыбы на берегу, кажущиеся ночью совершенно живыми. Мне стоило немалых трудов находить дорогу, идя босиком по камням и гальке, которыми усыпан берег. Шивпрасад-баба не только накормил нас ужином, но ещё выдал одеяла с туристическими ковриками, лично сходил и удостоверился чтобы мы удобно разместились на ночлег. Рома завалился спать под куст ивы, рядом с камнем, а я — на своем любимом месте, в окружении маленьких каменных пирамидок, которые устанавливаю повсюду по непонятной для меня самого причине.

Устав от дневной жары и множества впечатлений, мой приятель быстро уснул, а я разглядывал яркие ночные звёзды, находя знакомые созвездия. Неподалеку, у кромки воды заметил какое-то движение, немного привстал и увидел крупное животное, размером с собаку-волкодава. В лунном свете зверь выглядел загадочно, цвет его скорее черный. Животное ходило вдоль берега и принюхивалось к прибрежным камням, затем на некоторое время замерло, посмотрев в мою сторону, и медленно ушло. Это была совсем не собака, а дикая свинья, точнее кабан. Ранее встречал таких в Непале, во время сафари по национальному парку Читван. Дикие свиньи достаточно опасны, особенно если встретишься с ними неожиданно, пугать кабана не стоит, это агрессивное и сильное животное.

Сон ко мне все никак не приходил, я просто лежал на туристическом коврике, закутавшись в одеяло и глядя в бархатно-черное небо, на котором медленно и неотвратимо вращалась Большая Медведица, время от времени скрываемая перистыми облаками. По дороге, что на противоположном берегу Ганги, мчались ночные автомобили, освещая ярким светом фар придорожные джунгли. В деревне и небольших отелях, приютившиеся на склонах гор, гасли огни; люди постепенно отходили ко сну. В какой-то момент и я задремал, но неожиданно по моим ногам начал ходить какой-то зверёк, и я чисто интуитивно перевернулся на другой бок, напугав животное, соскочившее с меня и бросившиеся наутёк под камень. Краем глаза мне удалось увидеть его, это — достаточно крупная крыса, судя по всему, живущая в норе под каменной глыбой.

Олег-баба как-то говорил о том, что его пыталось укусить за ухо небольшое животное когда он спал под камнем. Судя по всему, это та самая крыса.. Наверное, она приняла его за покойника:-) В-общем, третьим ночным посетителем, исходя из логики событий должен быть тигр или как минимум леопард:-) Поэтому сон окончательно рассеялся, и все мое существо сконцентрировалось на наблюдении и ожидании. Тут невольно почувствуешь себя древним пещерным человеком, живущим среди дикой, первозданной природы. Здесь, кстати, ещё и слоны обитают, а также немало ядовитых змей. Поэтому, живя в природе, стоит соблюдать осторожность, потому что случаев нападения диких зверей на человека в окрестностях Ришикеша и Харидвара предостаточно.

Рома тем временем явно крепко спал и ничуть не был озадачен вопросами нашей безопасности:-) Вскоре стало совсем темно, луна скрылась за облаками, автомобили перестали ездить по дороге и освещать склон горы фарами, выключились все огни в деревнях. Мир отошёл ко сну, наступило самое темное и тихое время суток. Я по-прежнему смотрел в безбрежное небо, на котором медленно вращались созвездия, на сей раз Медведицу сменила Кассиопея. На некоторое время, судя по всему, и мне удалось провалиться в чуткий сон, сквозь который слышался грохот воды, перекатывающейся по скальным глыбам.

Очнувшись, я увидел еле различимое свечение на востоке, там, где расположены Гималайские вершины. Небо очень медленно начало светлеть, казаллсь, утро не наступит уже никогда, над миром установилась вечная непроглядная ночь. И все же, дневное светило неотвратимо приближалось к горизонту, за горами зазеленели небеса, и вскоре начали тухнуть яркие звёзды. В кронах деревьев запели самые первые, ещё робкие птицы, их пение становилось все более громким и заливистым, вскоре уже со всех сторон мир наполнился птичьим многоголосьем. Усилился ветер, дующий в ущелье, по дну которого течет Ганга, он всегда дует по утрам, особенно в зимне-весенний сезон. Холодный, порывистый ветер заставил меня ещё сильнее закутаться в одеяло и ждать появления яркого дневного светила, которое вновь согреет этот прекрасный мир.

В этот день мы с Ромой как-то совсем припозднились, сидя на берегу Ганги, наблюдая мерное течение потока по каменистым перекатам. Солнце медленно клонилось к вершинам окрестных гор; а нам все не хотелось уходить в город. Я спросил Шивпрасад-бабу, принесшего свежий чай, возможно ли остаться на ночь, на что он ответил:
— Оставайтесь конечно, если не хочется уходить.
— У нас только нет спальников или одеял чтобы спать под открытым небом. — Посетовал я.
— Без проблем, я вам дам несколько одеял, у меня все есть. — Уверил нас садху и принялся разливать чай.

Так мы остались ночевать на берегу Ганги, несмотря на действующий комендантский час. Садху рассказывал о том, что иногда в вечернее время, между 18.00 и 19:00 по берегу ходит патруль из егерей расположенного здесь нацпарка Раджаджи и полицейских, выгоняют с берега иностранцев и садху. Но сегодня нам повезло, никто из стражей порядка так и не пришел проведать как мы поживаем на святом месте. Только несколько припозднившихся парочек пробирались кустами мимо, теряясь за прибрежными скалами. Вечер медленно опускался над Гангой, становилось свежее и прохладнее.

Дневная жара постепенно спала, уступив место мягкому вечернему теплу. Небо окрасилось красками заката, и воды Ганги отражали плывущие перистые облака, преломляя их цвета и формы. Радостно застрекотали цикады, по небу то тут, то там проносятся летучие мыши. Рома дремал в тени большого камня, забравшись в густую тень от ивовой кроны, а я, в очередной раз искупавшись, лежал на пологой скале, омываемой стремительным потоком Ганги. Шивпрасад-баба занимался поливкой саженцев на берегу, ходя туда-сюда с бутылками воды.

Вскоре, когда постепенно стало темнеть, из-за окрестных вершин показалась почти полная луна, мы с Ромой смотрели в чернеющее небо, лёжа на прогретой за день каменной глыбе, источающий тепло. Наверху разворачивалась фееричная,картина борьбы живописных облаков и яркой луны, вступающей в свои права на небосводе. Говорить не хотелось вовсе, достаточно было просто молчать, смотря в безбрежные космические дали, внимая плеску стремительно несущейся мимо воды. Время как будто замерло, после незаметно пролетевшего дня над миром незаметно опустилась ночь.

Когда совсем стемнело, и каменные глыбы осветила яркая луна, кидая длинные черные тени, мы подошли к гроту в скале, где Шивпрасад-баба готовил ужин. Он с такой заботой относится к нам, что не покидает ощущение будто мы здесь находимся в вечных гостях. Этим вечером садху приготовил отварной рис и вегетарианский соевый гуляш с острым соусом. Пока аскет занимался ужином, мы с Ромой расстелили рядышком с костром одеяла и, лёжа, разглядывали яркие созвездия на ночном небе. Совсем рядом, в паре метров течет Ганга, ее мерное пение убаюкивает и вводит в состояние глубокой медитации.

Над неясными профилями гор особо выделялась Большая Медведица, она расположена здесь почти вертикально. Яокая луна позволяет разглядеть многие созвездия и наиболее крупные звёзды. Блики огня всполохами освещают скалы, нависшее над нами сухое дерево, которое мы называем «шлагбаум», скудный быт отшельника садху. Здесь он живёт, спит на каменной глыбе или в гроте когда идёт дождь. По ночам гуляет среди каменных садов в лунном свете, пьет кристальную воду Ганги, курит свой чилим с чарасом и общается с самим господом Шивой…

Шивпрасад-баба разложил ужин по трем большим металлическим блюдам, обильно накормив нас после долгого дня, проведенного на берегу Ганги. Мы сидели по-турецки на одеялах и молча ужинали, слушая чарующие звуки природы — журчание воды, крики ночных птиц, стрекот цикад. Каменные глыбы светились в мистическом свете луны, на склонах гор зажглись огоньки деревень и одиноких домиков, по автодороге изредка проезжали автомобили, освещая свой путь яркими фарами. Мир преобразился до неузнаваемости, мистика летней ночи опустилась над великими Гималаями…

Затерянный среди джунглей храм Ганеши когда-то был обустроенным —  поблизости мы нашли остатки заросшего фруктового сада, несколько отдельных помещений для отправления обрядов. В одной из комнат обнаружили странные скульптуры, назначение которых не совсем понятно. Из пола торчат четыре металлических крюка с кольцами, как будто к ним кого-то пристёгивали. Может быть, жертвенных животных? Но это совсем странно, хотя, например, в одном храме богини Кали в том приносятся в жертву животные.

Мы с Кришна-бабой посидели немного на крыше постройки, что выше храма, полюбовались открывающимся отсюда величественным пейзажем горной долины, и начали спуск обратно, в Лакшманджулу. Он занял совсем немного времени, особенно когда возвращаешься знакомой дорогой. По пути нашли пару деревьев бильвы с растущими на нем «плодами Шивы». В диких условиях они совсем небольшого размера, с плод фигового дерева, в прочной толстой кожуре, под которой скрывается карамельно-сладкая мякоть с семечками, имеющая неповторимый медовый вкус и аромат. Культивированная бильва даёт крупные плоды, размером с грейпфрут, сочные, со сладкой мякотью. Из них в сезон получают свежий питательный и тонизирующий сок, который можно купить на улице всего за 30 рупий/стакан.

Зайдя по пути в продуктовую лавку, мы взяли сладости к чаю и направились на берег Ганги, туда, где живёт Шивпрасад-баба, ставший нам всем совсем родным и любимым. Не перестаем удивляться его гостеприимству, такту, умению все успевать, вниманию и заботе, с которой он относится к каждому из нас. Садху по обыкновению своему уже готовил чай на костре, закончив утренний полив растений в импровизированном саду. Этот, один из множества дней, проведенных в Ришикеше, начался совсем иначе, с прогулки в горы, что сделало его по-своему необычным и особо содержательным.

За многие дни, проведенные у священной Ганги, я испытываю необычайные ощущения духовной трансформации, перерождения, внутреннего очищения и установления мира, гармонии в душе. Постепенно теряю интерес ко всему второстепенному, к многочисленным проявлениям майи (внешней иллюзии, суть — божественной игры (Лилы). События в мире, бесконечно настырно лезущие отовсюду апокалиптические новости вообще перестали меня интересовать. При любом включении смартфона начинают вылазить анонсы дурацких новостей — и я, не просматривая, удаляю все в утиль. Потому что это — не моя карма, и не имеет ко мне на самом деле ни малейшего отношения. Это — информационный понос, которым нас пытаются отравить на энергоинформационном плане, запустив процесс нашего саморазрушения. Информационный вирус.

Все, с разрушением покончено, сейчас — время созидания, самосовершенствования и духовной трансформации. Мы сможем помочь миру только таким способом, путем само-созидания, со-творчества с Абсолютом. И этот мир, благость, установившаяся в душе, распространяется вокруг, привлекает добрых, искренних людей и только самые приятные события. Сейчас становится все более очевидным, для чего Сущее заперло нас здесь, в Индии на длительный срок. Это — естественнная аскеза, мы фактически оказались послушниками ашрама (духовной школы) самой Матери Ганги. И в этом я вижу огромное благо для себя, для всех тех, кто остался здесь, не подвергся истерии немедленного бегства в свой паспортный «домик» через унижение и двухнедельную передержку в «лепрозории».

Теперь я могу сколь угодно долго находиться на природе, в любимых своих местах, практиковать медитацию у самой священной реки Ганги, встречаться с прекрасными, духовно зрелыми людьми, со святыми аскетами садху, с духовными искателями, приехавшими в Индию из разных стран мира. Но, главное — это быть в этой любящей атмосфере, которая установилась здесь в течение почти трёхмесячного карантина. Это — время Великой духовной трансформации, и провести его именно здесь — особенно важно.  Не перестаю благодарить господа Шиву и мать Гангу за возможность попасть в Ришикеш через закрытую на тот момент границу штата, за все те удачи в пути, что позволили мне оказаться именно здесь и сейчас!

А дальше…я расскажу об опыте ночёвки на берегу Ганги, прекрасном ужине у костра, приготовленном нам Шивпрасад-бабой, встрече с диким кабаном, благостном нарушении комендантского часа и гималайском бархатно-черном небе с яркими созвездиями, звуками цикад и утренним пением птиц в джунглях…

На некоторое время я полностью ушел в природу и в созерцание своего внутреннего пространства. Это был бесценный трансформационный опыт, к которому шел долгое время. И вот все случилось именно в тот момент, когда было предопределено свыше. В предыдущем посте писал о глубокой медитации и старался описать хотя бы в каком-то приближении свой опыт. Но это, разумеется, лишь очень отдаленное подобие того, что испытывает йог во время прямого контакта с Истиной, которой нет названия и описания. Истина просто есть, она — везде и во всем.

На следующий день мы с Кришна-бабОй отправились на утреннюю прогулку в горы. Заранее договорившись о встрече у высокого храма, называемого Траямбакешвар, по одному из имён Шивы, мы поднялись по узкому переулку наверх, до объездной дороги, а затем направились по поросшему лесом салону горы. Каменистая тропа теряется в густых гималайских джунглях, уводя нас все выше, сквозь деревья просвечивает грандиозный пейзаж, где на дне межгорной долины раскинулся красочный Ришикеш со множеством разноцветных домиков-отелей и ресторанов, выше — царство девственных широколиственных лесов и горные вершины.

Вскоре мы свернули на совсем неприметную тропу, идущую через сухое каменное русло, по которому во время дождей явно течет вода. Поднявшись ещё выше, подошли к величественному баньяновому дереву, под которым когда-то жил баба. Баньян раскинул древние ветви над кромками скал, взгромоздившись на огромных камнях. В нише, образуемой могучим стволом, могло бы вместиться несколько человек, мы нашли шиваитский флаг и небольшое мурти (статую) богини Дурги, по традиции восседающей верхом на тигре.

— Прекрасное место, здесь можно было бы жить долгое время, поднявшись по стволу наверх и повесив гамак среди ветвей. — Поделился я своими мыслями.
— С удовольствием пожил здесь, если бы это было возможно, но сейчас, во время «локдауна», полиция и егеря собирают всех садху по окрестностям и селят во временных лагерях. А вообще, конечно, место необычное. — Ответил Кришна-баба. — Я когда нашел этот баньян, долго сидел у его основания и медитировал среди ветвей. Но неожиданно на тропе появились вооруженные егеря, они меня не сразу заметили, и все же нашли, долго ругались и потребовали, чтобы я шел обратно в отель потому что «корона»:-)

Кришна-баба показал мне маленькую пещеру, расположенную в основании скалы прямо под баньяном. Для этого мы немного спустились по крутому горному склону, покрытому крупными листьями. Вход в пещеру символически закрыт сухими ветками, это говорит о том, что либо кто-то иногда останавливается, либо просто егеря дали понять — здесь жить нельзя. Мы вернулись к баньяну и некоторое время сидели в молчании, слушая звуки леса, среди которых особо выделялось «мяуканье» диких павлинов и голосистое пение многочисленных птиц.

Поднявшись ещё выше по горному склону, мы вышли к заброшенному древнему храму господа Ганеши. Это легко понять по окрашенному в алый цвет изображению Ганеши над металлической входной дверью, впрочем, закрытой на замок. Храм расположен в цельной скале и, скорее всего является пещерным, просто вход в него укрепили каменными глыбами. Рядом — кунда, небольшая каменная ванна для омовений, заполненная водой, текущей из крохотного, неприметного источника. Кришна подёргал замок, закреплённый на цепь, и радостно произнес: «Открыто!» С некоторым усилием вытянув замок из ручки, он высвободил цепь, и дверь открылась. Внутренняя, тоже металлическая дверь была привязана на верёвку.

Мы зашли внутрь старого и очень уютного храма. Я прочитал мантру Шиве, налил воды в сосуд, расположенный над небольшим шивалингамом, откуда она одиночными каплями падает на символ Махадэва. Рядом мы увидели место для ягьи, это — квадратное углубление в скальном полу. Внутри лежали свежие дрова и угольки от предыдущего обряда. В каменной нише стояли сосуды с водой, некоторые вещи, а на полу постелено одеяло с подушкой. Значит, в храме кто-то время от времени живёт и следит за его состоянием. Это очень хорошо, значит, он всё-таки не совсем заброшен.

Когда идёшь верным путем, принимая с благодарностью все, что Сущее являет тебе в виде уроков или напоминаний, — иногда приходят Откровения. Описать их не представляется возможным, это то,что за гранью, вне всех известных нам понятий и концепций. То, что было, есть и будет всегда, основа нашего мечущегося из жизни в жизнь Существа, кем мы на самом деле являемся… В попытках что-либо описать я часто стираю все начатое, не в силах продолжать. Поэтому все Мастера говорят об одном: «Не ищите истину в самых мудрых книгах, никто не сможет рассказать вам об Истине. Ее можно только пережить непосредственно, войти в нее, а она проявится в вас. И это очень личное, то, чему нет названия…»

Каждое утро на плоском камне, чуть погруженном в хрустальную воду красавицы Ганги я ухожу в глубокую медитацию. Ранние часы — лучшее время для этого, пока нет жары, яркого солнца или дождя. Вот и сегодня я сел в падмасану (йогическая поза, наиболее удобная для длительной медитации), причастился водой из святой реки, накинул на плечи оранжевый шелковый шарф и погрузился во внутреннее созерцание. Остатки мыслей быстро покидают ум, оставляя место благостной «наполненной пустоте», и чем глубже ныряешь в нее — тем более значимые слои Сознания открываются передо мной.

Грохот могучей горной реки на каменистом перекате становится все отчётливее и величественнее, сквозь него слышно радостное щебетание птиц, стрекот цикад в прибрежных кустах, шум ветра в кронах деревьев. И вот откуда-то из самой глубины слышится прекрасная песня, божественный женский голос разносится повсюду, заполняя собой пространство вокруг, вовне и внутри. Вспышки мягкой, светлой, любящей энергии возникают одновременно повсюду, зарождаются внутри моего существа, сливаются воедино и вот уже мир сверкает волшебным, неземным светом! Камень, на котором сижу, парит в невесомости вместе со всеми иными камнями и скалами, и все вокруг залито космическим потоком неиссякаемой благодати.

Чарующая песня звучит одновременно повсюду, не имея источника, она и есть проявленная энергия творения, струящаяся сквозь безграничные межгалактические дали. И…Ганга — не вода, а чистая Любовь, энергия Творца, жидкий Кристалл Высшего Сознания. Ладони, опушенные в поток, пронизывает лёгкий ток, по ним снизу вверх течет блаженство, растекающееся по тому, что считается телом, оно струится тонкими лучами по чакрам, и истекает в пространство, полностью растворив границы. Нет больше отдельности, есть только Одно, и оно бесконечно, прекрасно, непостижимо!

Высшее наслаждается величием собственной иллюзии, представив тело, пускает по нему токи энергий, танцующих удивительный по красоте танец существования. Каждое движение, все до мельчайших подробностей подчинено лишь одному — игре с волшебными энергиями Сущего. Как же это все знакомо, сколько долгих жизней продолжается эта игра в смену тел, мест, обстоятельств, концепций, философий… «Память тела мудрее звёзд»… И оно действительно помнит каждое движение, жест, вторя потокам космических энергий, возбужденных тонкими лучами света божественного присутствия. Мудры, перетекая одна с другую, заставляют руки двигаться в сложном орнаменте смыслов, спиральные потоки энергий, несущиеся вверх по сушумне, опоясывают чакры и выстреливают ввысь радужными фонтанами.

Это танец, который танцует сам Великий Лицедей, Он и ты — неразделимы, вы — одно и то же! Ты и есть истина, осознающая самое себя. Божество, купающиеся в безграничном океане собственных иллюзий, создающее и разрушающее их. Нет ничего, чего бы ты не знал, не мог, но умел, не испытал. Обратись к себе, смотри внутрь — там найдешь!.. Внезапно широко открытыми глазами, я не увидел разницы между тем, что в медитации, и картиной внешнего мира, лишь лёгкая пелена иллюзии покрывает искрящийся поток Ганги, придавая ему вид земной воды.

Редкие капли дождя падают на поверхность, мягко ударяют по камням, но меня на них больше нет, и никогда скорее всего не было как нет и самих камней. В моменте «здесь и сейчас» нет времени и расстояний, все происходит единовременно. Наблюдающий, наблюдаемый и процесс наблюдения слились воедино; и все вопросы исчезли. Вот уже на камне большая, танцующая кобра, пластично извивающаяся, безмерно любящая великого аскета Шиву. Раскрыв капюшон, она танцует, купаясь в энергиях любви и благодати, даруемых Гангой…

Моя полу-аскетическая жизнь в гималайском Ришикеше продолжается в дни самого грандиозного в новейшей истории человечества планетарного карантине. Всю ночь шел дождь то затихая, то усиливаясь вновь, и утром, когда я собрался выходить обычным своим маршрутом, он неожиданно закончился. На улице почти не было прохожих, воздух чист и прозрачен, стало свежо и легко дышать. Повсюду — глубокие лужи, множество опавших с деревьев ароматных цветов… Я с наслаждением медленно иду босиком по узенькой улочке Лакшманджулы; лишь изредка попадаются прохожие — молочник, развозяший утренний удой в больших бидонах, пристёгнутых к мотоциклу, черпающий молоко ковшом, загадочный человек с большой, во весь лоб тилакой (точкой в межбровье), полицейский, занимающийся утренней пробежкой… В это время открыта лишь пара лавок, где можно купить продукты.

По совершенно пустой дороге с просторными лужами добрался до тропы к Ганге и спустился вниз по скользким камням. Здесь : совсем другая стихия, иное состояние души как будто попадаешь в затерянный благостный мир. Сегодня на берегу никого нет, после дождя все отсыпаются и строят планы на день, а я уже здесь и все успел. Влажные скалы успели остыть за пару пасмурных, слегка дождливых дней, между камней пошли в рост многочисленные растения. По пути я застал Шивпрасад-бабу, точнее, бесформенный тюк из одеял, в котором, судя по тому, что лежит он на туристическом коврике в каменной нише, находится мой друг садху.

-Наверное, отсыпается после дождливой ночи, — Подумал я и направился к своему любимому камню чтобы устроиться, совершить утреннее очистительное омовение в водах Ганги и медитацию на прибрежном камне. Когда вышел из воды, увидел Шивпрасад-бабу, он только что проснулся и развешивал промокшие под дождем вещи на камнях. Я сходил до него чтобы поприветствовать и передать продукты. Так начался очередной прекрасный день моего «карантина» на райских берегах святой Ганги. Пользуясь прохладой, (солнце только начало проглядывать между дождевых туч, но с юга уже стремительно раскрывается ярко-синее небо, а значит, циклон уходит отсюда, день будет солнечным и жарким), я медленно переходил с одного места на другое, присаживаясь то на один камень, то на другой, то поблизости от реки, то поодаль, среди ароматно пахнущих кустов с висящими на них крупными ягодами.

С каждого места пейзаж выглядит немного по-разному, и ощущения тоже отличаются, но всегда передо мной — долина Ганги, пробившей за тысячелетия этот огромный каменный желоб среди скальных пород в глубоком ущелье. Здесь — последний крутой поворот реки, после которого она выходит на великую равнину и течет уже по ней. Некоторое время спустя подошёл Олег-бабА, наш соотечественник, он ночевал на берегу, в какой-то дальней пещерке. Вернувшись, он устроился на туристическом коврике под нашим чудо-камнем и закурил индийскую папиросу биди, закрученную из цельного листа табака.

-Как спалось, Олег-джи? — Поинтересовался у него я.
— Нормально, только дождь всю ночь шел, я немного промок. И ещё кто-то среди ночи пытался мне ухо грызть. — Ответил Олег.
— В смысле? Тебя какое-то животное пыталось попробовать на вкус?
— Ну да, небольшое, но кто это такой — не видел, очень темно было. — Сказал Олег. — Я потом вылез ближе к выходу, остаток ночи спал там чтобы меня никто не съел.
— Разумное решение, наверное, тебя какая-нибудь крыса приняла за еду. — Отшутился я.
Мы посмеялись над этим происшествием; вскоре заботливый Шивпрасад-баба принес металлический поднос с железными чашками, в которые разлил традиционный индийский чай с молоком. Это по-настоящему прекрасно — пить горячий, вкусный чай вприкуску с печеньем, прислонившись к древней скале, под сенью ивы, с видом на величественные Гималаи и прекрасную горную реку Гангу, почитаемую в индуистском мире как живая богиня Ганга Дэви!

Такое начало дня я бы назвал идеальным! Чего вообще ещё желать в этом мире? Наверное, здесь сейчас остались лишь те, кто уже все успел…

— Мы уже много говорили о том, что человек — не делатель, каждый из нас — исполнитель божественного замысла, мы ничего не делаем сами, все просто случается через нас. А значит, Сознание создало эти так называемые «экологические» проблемы с одному Ему известными целями, и Оно же когда будет необходимо, избавится от этих проблем. И от человека, например. Потому вообще не стоит беспокойства все то, что происходит. — Заключил Пенджаби-баба.
Мы с Олегом многозначительно переглянулись, признав, что это действительно сильная мысль.
— А ведь они, индусы, на самом деле так и считают, у них такая философия, поэтому и живут, не особо заморачиваясь, просто встраиваясь во все текущие процессы. — Сказал Олег.
— Их завоёвывали, колонизировали, пытались множество раз полностью изменить в угоду той или иной пришлой системе, а они по-прежнему остаются такими, какие есть, несмотря ни на что. Живут себе индусы, тут приходят арабские завоеватели-мусульмане, захватывают страну, уничтожают часть населения, разрушают храмы. Спустя время оккупация заканчивается, часть пришедших ассимилируется, возле мечетей вновь вырастают индуистские храмы, и жизнь продолжается. Так происходило множество раз. В том числе с англичанами и португальцами. Но люди эти какими были — такими и остались! — Резюмировал я.
— Поклоняются тем же миллионам богов, готовят и едят ту же пищу, носят ту же одежду что и тысячелетия назад… — Продолжил Олег-баба.

Поэтому все попытки объяснить и понять индийский менталитет с позиций европейской логики совершенно бессмысленны. Это — иная цивилизация, очень древняя и непостижимая с позиций принципиально иного мировоззрения. Здесь можно либо влюбиться всем сердцем и остаться навсегда, даже выезжая в любую другую страну, тем не меняя душой находясь в Индии, либо, нечего не приняв, уехать и больше не возвращаться. Поэтому приезжих иностранцев можно условно разделить на две категории, на тех, кому Индия пришлась по душе, и тех, кто не смог ее воспринять.
Отсюда и совершенно разные, полярные суждения людей, путешествующих по Индии, сталкивающихся с ее реалиями, иной раз необъяснимыми и непостижимыми. Просто здесь все так, и иначе быть не может.

Вчера прошло ровно 80 дней с момента начала карантина, по крайней мере для меня. Уже целых 80 дней начиная с 13 марта! И вчера же подписан правительственный указ о продлении локдауна (блокировки) ещё на месяц, до 30 июня. То есть, страна продолжает находиться на жесточайшем карантине фактически третий месяц, а в некоторых штатах он уже четвертый). Таковы реалии нашей жизни, их просто нужно принять как данность. Наверное, случись такое в России, население давно бы подняло бунт, начались бы массовые беспорядки. А здесь, в-целом, вполне тихо и спокойно потому что в Индии очень высокий уровень доверия к власти. По крайней мере к премьер-министру страны Нарендре Моди.

Зато появился ещё как минимум месяц для духовных практик на берегу Ганги, изучения образа жизни аскетов садху, единения с первозданной природой Гималаев. Главное — это возможность вести тот образ жизни, который для тебя является комфортным, и тогда можно встроиться в любую глобальную ситуацию без малейшего для себя ущерба. Сейчас я стал проводить на берегу весь день, с 7.00 до 15.00, с учётом времени на дорогу обратно в гостевой дом. Потому что комендантский час действует с 16.00 до 7.00. Все остальное время провожу в комнате и на крыше, с которой можно любоваться всегда волшебно-прекрасными закатами.

Всякий раз, находясь на берегах Ганги, с благодарностью обращаюсь ко всем божествам, давшим мне возможность быть в эти трудные времена всемирной смуты в столь великом месте. Наверное, это право надо было заслужить в течение многих жизней, являясь духовным искателем, медленно, но неуклонно стремясь в Осознанность, чтобы спустя сотни и тысячи лет оказаться здесь и сейчас, в нужное время, в нужном месте…

Сегодняшним утром, придя на берег Ганги, я застал Олега-бабУ лежащим в тени «шаман-камня», читающим какую-то увлекательную книгу. Оказывается, он вчера поздним вечером пришел обратно. По пути я встретил также Шивпрасад-бабу, как всегда улыбающегося, застав его за поливкой и прополкой мини-огорода. Передал ему традиционно пакет молока и пачку печенья, направился справлять все утренние ритуалы. Мне как-то неспокойно сегодня, поэтому все утро ходил взад-вперед по берегу, то собирая камни и складывая их в пирамидки, то присаживаясь для медитации, то в поисках ягод, созревших на низеньких цветущих кустах вдоль реки.

Медитация на плоском камне, лежащем у самого уреза воды, конечно, была прекрасна и незабываема, но все равно время от времени разные мысли приходят мне в голову, от чего никак не удается остановить ум. Возможно, сегодня такой непростой для меня день по каким-нибудь астрологическим причинам? Кстати, именно на 29 мая индийский мальчик-астролог предсказывал в прошлом году окончание активного цикла всемирной эпидемии и постепенный переход к нормальной жизни. Хотя на практике пока это не очень заметно. Впрочем, нас все это не особо задевает, особенно после того как стало возможным ходить к Ганге и находиться возле священных вод ее практически целый день.

Закончив утреннюю медитацию, сегодня — не самую удачную, я направился проверить, как идут дела с готовкой чая у Шивпрасад-бабы. У него дело явно спорилось, возле догорающего костра и томящегося котелка с уже готовым чаем сидели сам и баба и новый молодой садху из Австралии. Мы поприветствовали друг друга, и я, убедившись, что все в порядке, присел возле любимого камня. Вскоре подоспел чай с печеньем, и можно было вновь предаться созерцанию текущей мимо полноводной реки Ганги. Каждый день приносит что-то новое, необычное, новые встречи и события, в которых заключён важный духовный смысл.

Некоторое время спустя к нам присоединился Пенджаби-баба, он сегодня ночевал в «школе». Вид у него был как всегда благостный и счастливый.
— Что-то ты сегодня припозднился, Бабаджи… — Обратился к нему Олег.
— О да, я к своему стыду проспал и встал позже обычного. Мне так сладко спалось, что не хотелось прерывать волшебный сон. — Ответил Пенджаби-баба.
— Ты нормально себя чувствуешь в «школе», где, наверное, больше сотни садху сейчас живут?
— Вполне, меня все устраивает, особенно то, что там нас ещё и кормят. Как это может не нравиться странствующему аскету? — Пошутил баба. — Этот мир — иллюзия, одна сплошная игра, и все мы играем в нем свои роли.
— Давай поменяемся дхоти. — Предложил ему Олег (дхоти — мужская набедренная повязка).
— У тебя цвет не подходящий, мне в таком дхоти перестанут давать милостыню. — Отшутился Пенджаби-баба.
— Зато мое дхоти из более качественного материала. — Парировал ему Олег.
— Тут дело не в материале, а в цвете. Я же играю свою роль садху в обществе людей, а они привыкли к тому, что садху носят одежду определенного цвета (шафранового или красного), если моя внешность не будет соответствовать их ожиданиям и представлениям — кто мне тогда будет подавать милостыню? — Развеселился Пенджаби-баба. — Раз мы живём в обществе людей, где принято играть те или иные роли — приходится делать это, тут ведь главное в чем? В том, чтобы не отождествляться со своей ролью, не пропускать это через ум (эго), а быть просто наблюдателем, не вовлекаясь ни во что и воспринимая игру как должное.
Вскоре к нам подошёл Кришна-баба, тоже россиянин. Он все утро занимается уходом за парой своих огородов, где развернул бурную агрономическую деятельность. Заботливо поливаемые им и Шивпрасад-бабой овощи постепенно идут в рост. Жаль только, что скоро все их труды скорее всего будут смыты половодьем во время муссонных дождей. Зато им самим приятно возиться с огородом, это занимает немало времени.

Олег собрал в пакет обертки от печенья и конфет, а улыбающийся Пенджаби-баба внимательно наблюдал за его действиями:
— Чем это ты занимаешься? — Поинтересовался он.
— Убираю пластик, чтобы он не попал в природу, потому что иначе будет разлагаться тысячи лет. — Ответил Олег.
— Очень хорошо, отличное занятие. А что ты так за природу беспокоишься? — Подначивал его баба.
— Так пластик же искусственный материал, созданный людьми, он почти не разлагается в природе.
— Угу… Но что такое «люди», «человек»? Это — часть Высшего Сознания, Параматмы. А обёртка от печенья — это что? Тоже часть Высшего Сознания, Параматмы. Все, что мы создаём, производим, потребляем и выделяем — это все и есть Параматма, грандиозная иллюзия Высшего Сознания. И если Ему угодно — тогда что-либо происходит, а ежели нет — то нет. Следовательно, пластик и вообще все» искусственные» материалы на самом деле состоят из тех же самых атомов, что и «естественные», между ними нет принципиальной разницы. Пластик же изготавливают из побочных продуктов возгонки нефти?…

Жизнь в изоляции: как стать садху и достичь состояния внутренней свободы?

Санджи, закончив постройку пирамидки из камней, отправился гулять по берегу Ганги, вооружившись выточенным им накануне из ветки  посохом. Он рассматривал разноцветные камни, покрывающие берег, и искал наиболее привлекательные из них. Мы с аскетом из Пенджаба валялись в тени каменной глыбы и наблюдали за пареньком.
— Интересный он, совсем не такой как многие другие. В июне у него свадьба, и его жизнь после этого сильно изменится. Каким он будет? Все люди разные, каждый из нас — как целая Вселенная, и сознание каждого из нас создаёт отдельную реальность, отличную от других… — Произнес Пенджаби-бабА.
— Почти 7 миллиардов совершенно разных людей, каждый видит мир по-своему. А Сознание : едино, и все мы — часть одного целого, гигантского, непостижимо мудрого Океана Сознания! — Продолжил я его мысль. — Как камни на этом берегу или песчинки на пляже, все они разные, нет двух одинаковых, и тем не менее, они — единое целое.

Ганга стремительно течет мимо, на фоне несущихся вниз, из Гималаев — в долину бирюзовых вод прибрежные каменные глыбы выглядят живыми, застывшими в нерешительности истуканами, древними и мудрыми. Один из камней точь-в-точь напоминает по форме священную вершину Кайлас, что в Тибете, и на нем, согласно верованиям индуистов, живёт господь Шива со своей божественной супругой Парвати.
— Знаешь кто такие садху в Индии? — Задал мне вопрос Пенджаби-баба.
— Отшельники, отрекшиеся от материальных благ в пользу духовного развития. — Предположил я.
— Садху — это тот, кто отрекся от собственной личности, отбросив все привязанности и пустился в духовное путешествие, уповая исключительно на Провидение, находясь в полном доверии к Богу. — Резюмировал Бабаджи.
— Мощная аскеза, я много об этом читал и немало общался с садху, но все равно сложно понять природу этого феномена.
— Садху не привязаны к деньгам, к материальным благам. Деньги — лишь свойства энергии, они приходят и уходят как потоки энергии, а садху — лишь наблюдатель в этом мире иллюзий, он принимает то, что ему предлагают, и без сожаления отпускает то, что от него уходит. В том числе и жизнь. Потому что она, как и это бренное тело, нам не принадлежит. Мы не сможем забрать это с собой в дальнейшее путешествие после смерти. — С улыбкой произнес Пенджаби-баба.
Санджи тем временем завершил свою прогулку, вернулся обратно, сев рядом с нами и случайно задев локтем построенную им же пирамидку. Камни-крунляши с грохотом упали вниз.
— Упс. — Только и произнес Санджи, тут же принялся строить на месте упавшей новую. Закончив, он протянул мне несколько маленьких камней, каждый из них напоминает по форме сердце.
— В прошлый приезд я нашел здесь целых три каменных сердца и назвал из «сердца Ганги», с тех пор одно из них, самое лёгкое, путешествует со мной повсюду в рюкзаке. — Рассказал я. — Тебя мать Ганга тоже любит, и дарит эти символы, выбери самый понравившийся — и пусть он будет всегда с тобой как амулет, оберег на память.
Тем временем Шивпрасад-баба приготовил нам молочный чай, разлив его по металлическим стаканам и пиалам, на циновке появилась пачка печенья и пакет соленых орешков со специями. В который раз удивляюсь внимательности, тактичности и трудолюбию этого аскета Он всегда думает о других, проявляет заботу и терпение.

Как достичь состояния абсолютной свободы от всех игр-концепций ума, стать одновременно всем и ничем? Как река, несущая свои воды к великому океану, для которой неважно какие берега она омывает — глинистые, песчаные или скалистые, подтачивает они вековечные скалы или намывает песчаный пляж… Она просто течет, огибая или снося все препятствия на своем пути, не отождествляясь с ними. Или как тот большой камень, на котором я сижу посреди грохочущего потока горной реки Ганги. Он всегда здесь, в любое время дня и ночи, в любое время года, и даже летом, когда река разливается настолько, что полностью затопляет его, он все равно здесь, на своем месте. Что бы ни прибивало к нему водой, чистый его омывает поток или мутный — он остается таким, каков есть. Быть может, стать как эта река, или как камень? Или как то и другое одновременно? Обьединив в себе динамику и статику, беспрерывную подвижность, текучесть воды  и устойчивость, надёжность каменной глыбы…

Ранним утром на берегу Ганги Шивпрасад-бабА поведал мне забавную историю о вчерашней вечерней облаве, с его чудным английским, вперемежку с хинди событие это выглядит еще комичнее.
— Вчера в 6:30 вечера увидел как по берегу идут полицейский и двое егерей, не дожидаясь пока они меня обнаружат, я схватил рюкзак и полез на горный склон через колючие кусты. Они попытались погнаться за мной, но кусты и скалы их остановили. Снизу кричали мне что-то, вроде сейчас мы тебя сверху догоним, и, бросив затею забраться на склон по джунглям, стали обходить меня по дальней тропе. А я, дождавшись пока они уйдут, спустился вниз, спрятал рюкзак поглубже в пещеру и убежал за дальние скалы. Так что, наверху они меня тоже не нашли.
— Если бы поймали, отправили бы в «школу» к другим садху? — Поинтересовался я.
— Конечно, они уже не в первый раз облаву устраивают. В-основном, ищут иностранцев на берегу, тех, кто опоздал вернуться в отели к началу комендантского часа. Но нас, садху, тоже не жалуют. Приходится убегать.
— Что-то у тебя царапин много, это из-за погони? — Спросил его я.
— Кусты колючие, там ещё лианы и шипы везде, нелегко по джунглям убегать… — Посетовал Шивапрасад-баба.

Вчера к нам в гости пришел ещё один садху, российского происхождения, звать его Олег. Мы его так и назвали «Олег-бабА». Несколько раз пересекался с ним в районе Лакшманджула, в Индии он уже несколько лет, в-основном, обретался в штате Гоа, а теперь на весь локдаун застрял в Ришикеше. Полиция его отловила на берегу Ганги ещё в марте и поместила в «школу» с другими садху, там он провел больше месяца, после чего перебрался при помощи знакомых в бесплатную гостиницу. Олег-баба — крупный мужик, в очках, с напрочь свалявшимися до состояния поношенного валенка дредами на голове.

Утром я чуть на запнулся об него, лежащего на берегу Ганги между камней. Я выходил в задумчивости из-за скалы, где вода подступает вплотную к камням и упавшему дереву, и в этом самом месте наткнулся на мирно спящего на песке Олега. В течение дня количество садху под волшебным камнен увеличивается, кто-то приходит, кто-то уходит, но мне это ничуть не мешает потому что достиг такого состояния, когда большинство внешних явлений совершенно не задевают меня и как бы проходят мимо, сами по себе. Я просто позволяю.всему быть так, как оно есть, не отождествляясь ни с чем.

Лежа с закрытыми глазами на древней, наклонно стоящей каменной глыбе, о которую ударяется мощный поток прекрасной реки Ганги, слышу мерный рокот воды, пение стихии, обдающей меня иногда прохладными брызгами. Скала слегка гудит под напором воды, сильно поднявшейся за минувшие дни, а у меня на душе абсолютный покой и блаженство. Ничего кроме искрящегося света, россыпей сверкающей чистоты и красоты. Быстрый поток вечной Ганги уносит, вымывает все то, что составляло ошибочные концепции, представления о себе и мире. Здесь нет места беспокойству, несовершенствам, негативным тенденциям ума. Потому что нет «я», оно заканчивается там, где начинается Вечность.

— Пока мы находимся в плену понятия «я» — мы не можем быть счастливыми и свободными. Это невозможно. Только полное растворение, исчезновение «я» как отдельности, объединение с абсолютом, с «единой космической душой», Параматмой дарует нам долгожданное освобождение и ощущение истинной свободы. Иного пути нет. — Промолвил Пенджаби-баба, лёжа на циновке в тени раскидистой ивы.
— Даже когда говоришь «я хочу», «я должен», «я смогу» — автоматически попадаешь во власть многомерной иллюзии, потому что кто такой «я», кто на самом деле желает достичь, ты ли это или нечто, выдающее себя за тебя-истинного? — Продолжаю его мысль.
— Мы все обречены на страдание до тех пор, пока не осознаем всю полноту собственного заблуждения относительно себя самих. Только выйдя за пределы «я», оно же — эго, мы становимся по-настоящему счастливыми. — Баба откуда-то из космических далей посмотрел на меня совершено отрешенным взглядом своих мудрых глаз.

Тем временем паренёк по имени Санджи долго и сосредоточенно сооружал из булыжников пирамидку, случайно разрушенную им же самим. Он добивался устойчивости каждого камня, чтобы они выдержали порывы ветра и не обрушились вниз. Лицо его было очень серьезным, и от того весь процесс выглядел торжественно-комично. Добившись равновесия, Санджи водрузил сверху последний камень с изображением сердца и впервые улыбнулся, обнажив выбитый в драке передний зуб. Так мы все строим неустойчивые конструкции в этом шатком, нестабильном мире, куда души наши заглянули на мгновение погостить и получить опыт проживания очередной увлекательной иллюзии. Один порыв ветра — и конструкции эти рушатся…