Ближе к вечеру этого особенно жаркого, душного дня небо стало хмурится, чувствовалось приближение грозы. Я сидел возле каменной глыбы, по форме напоминающей одногорбого верблюда и практиковал медитацию когда первые крупные капли дождя упали на валуны и поверхность воды. Чем дальше — тем больше капель, и вдруг дождь припустил с неистовой силой, начался тропический ливень. Поскольку одежды на мне не было, то и мочить, собственно, нечего. Я не стал убегать в укрытие, под тент, где и так уже сидели Кришна-баба и американец Майкл. Очень люблю иногда побыть под проливным дождем, тем более здесь, на святых берегах Ганги.
Я зашёл в воду между двух больших валунов и окунулся с головой троекратно; по поверхности воды со всей силы молотили частые капли, это был уже не просто дождь, а ещё и мелкий град. Тяжёлые капли с крохотными кусочками льда врезались в воды Ганги, а когда я выбрался наружу, то и в меня. Необычное, очень удивительное состояние. Я снова сел в медитацию и сконцентрировался на наблюдении за ощущениями от ударов сотен и тысяч капель о поверхность тела. Постепенно, по мере ухода в глубину медитации, удары становились все менее различимы,, пока не растворились в общем ощущении единства со всей водной стихией, как будто я и вода — одно и то же, нет никаких границ между нами.
Затем вдруг захотелось прилечь на большой камень-валун, и теперь уже тяжёлые капли молотили меня сверху, ударяя в лицо, их прохладная тяжесть давала ощущение свежести и новизны. Как же долго я не лежал вот так, на камне, посреди святой реки, под сильным ливнем, и не превращался в ощущение единства с водной стихией, с великими силами природы! Дождь и не думал кончаться, он припустил с ещё большей силой, подул прохладный ветер. В скале «Верблюд» есть удобная ниша, где можно лежать и слушать звуки природы, над ней — крохотный карниз, защищающий от палящих лучей солнца, а сейчас — от града и дождя.
Я забрался в эту нишу, в которую сверху потоком текла вода, устремляясь ниже, в Гангу. Когда мне стало слишком прохладно, а дождь все никак не унимался, нашёл ещё один выход — в самом низу, под скалой имеется маленький грот-пещерка, в нее как раз может, сложившись в позе эмбриона, забраться один человек. Что я и сделал, завернувшись в предусмотрительно спрятанный мною здесь тонкий оранжевый шарф. Сложившись, я облокотился на камни, по которым на голову сверху стекали потоки дождевой воды, и предался созерцанию текущей рядом красавицы Ганги. Дождь то почти прекращался, то принимался с новой силой, и мне пришлось долго лежать в этом крохотном гроте.
Вскоре стало немного светлее, подул свежий ветер со стороны Гималаев, и дождь постепенно ослаб. Выбравшись из своего укрытия, я застал под тентом только Майкла, а неподалеку, на песчаном пляже кто-то бегал туда-сюда. Мне стало интересно кто бы это мог быть, кто может носиться под дождем в это вечернее время. Ну конечно это был Кришна-баба! Он, замерзнув, принялся носиться взад-вперед, напевая какие-то речевки, вроде бы про Перуна и перуницу. Вид у него был очень довольный, а бег по пляжу туда-сюда явно доставлял ему немалое удовольствие. Тут дождь припустил с удвоенной силой, я решил спрятаться в гроте побольше. Неподалеку есть скала, на «балконе» которой я часто медитирую, в ее основании — низкий, но просторный грот, надёжно защищающий от дождя. Я забрался внутрь, сел на пару плоских камней и принялся созерцать происходящее снаружи буйство природы.
Вода струилась повсюду, но меня она больше не задевала. Вскоре мимо прошли Уджвала Кришна с женой, они меня в этом укрытии даже не заметили, хотя были всего в паре метров от грота. Так, постепенно дождавшись окончания ливня, я просто ждал когда погода успокоится. Под тентом сидел только изрядно замёрзший и вымокший почему-то снизу Майкл, я присел рядом, достал из-под себя влажное одеяло и укутался им. Кришна-баба по-прежнему бегал взад-вперед по пляжу, к нам с его стороны пришли двое крупных индийцев — карапузов в плавках. Мужики были явно навеселе, подвыпившие, приветливые и общительные, они немало удивились, встретив нас на берегу в такую погоду.