Автор: jayant

Интересно наблюдать за собой, за теми процессами, что происходят в твоём существе. Взор обычного человека, который не занят духовным поиском, направлен вовне, его интересуют вещи внешние и другие люди. Такие люди постоянно обсуждают других, преимущественно их недостатки, критикуют, высказывают претензии за глаза. Такая,форма поведения характерна для подавляющего большинства. Но когда твой взор направлен внутрь — там обнаруживается огромная, бесконечная Вселенная, не менее грандиозная, увлекательная и загадочная, чем внешняя. Духовный искатель — это исследователь себя самого, не то чтобы ему вообще не интересен внешний мир, но воспринимает он его совершенно иначе.

Внешнее для него — это зеркальное отображение внутреннего, все что его окружает — люди, события, вещи и обстоятельства — это отражение его внутреннего мира, тех тенденций, что скрываются где-то глубоко внутри нашего существа. На самом деле, многие задумываются над таким вопросом: «Почему в моей жизни происходят те или иные события, многие из них повторяются как будто это зачем-то нужно мне?» На самом деле, это мы сами модулируем ту «реальность», которую проживаем, считая ее обусловленной чем-то извне, как будто она материальна и существует помимо нас. Но чудо заключается в том, что нет никакой «реальности», есть бесконечное множество иллюзорных проекций Сознания, реализующего любые варианты, для него не существует пределов, нет ничего невозможного.

Когда кто-то спрашивает меня зачем я отправился в Индию, чем вообще здесь занимаюсь и почему не возвращаюсь в Россию, могу лишь ответить: «Я там, где мне дОлжно быть, с теми, с кем нужно быть и занят тем, чем должен заниматься именно здесь и сейчас.» Поверьте, во Вселенной не существует ошибок и случайностей, каждый находится именно там и с тем(и), где и с кем ему дОлжно быть. Для чего? — Для того, чтобы реализовать именно данный сценарий великой космической игры вечного, безначального и бесконечного Сознания, частью которого все мы являемся. Проживая эти увлекательные, но всё-таки иллюзии, мы, наши вечные души получаем бесценный опыт трансформаций, необходимый Сознанию для одной Ему известной цели.

Эти миры есть великое таинство, полная картина мироздания для нас закрыта в силу большого объема невежества, накопленного нами в течение многих инкарнационных циклов, проживания иллюзорных «реальностей» во множестве форм и систем. Итак, я люблю наблюдать за собой, за всем тем, что происходит внутри, имея внешнее отражение в виде тех или иных событий моей жизни. И нахожу множество закономерностей, стараясь работать над искоренением негативных тенденций ума. Процесс этот долог и труден, зато результаты его так прекрасны, что доставляют истинное наслаждение. Главный метод — это наблюдение, отслеживание всех тенденций ума, работы этого уникального, очень древнего механизма, который как будто бы и есть я сам.

На самом деле ум — это лишь механизм, сродни бортовому компьютеру огромного, мощного авиалайнера. Ум — управляющая система, но он не является причиной, лишь следствием, бесценным инструментом постижения бытия. Задача состоит в том, чтобы научиться правильно, с пользой для себя и всего сущего пользоваться этой управляющей системой, не являясь при этом ее рабом, не отождествляясь с умом и физическим телом, которое тоже — не более чем иллюзия. Ум хитёр и изворотлив, бороться и спорить с ним бесполезно, часто кажется будто он сильнее нас и намного могущественнее. Но все же, он — лишь инструмент, работающий в рамках определенных алгоритмов, суть — программ, заложенных кем-то когда-то. Очень сложный био-компьютер, существующий одновременно в нескольких измерениях иллюзорных реальностей. Это — наш ум.

О человеке, который делает гадости и глупости, часто говорят: «Он не дружит с умом». Это — абсолютно правильное определение, очень точная фраза, отражающая истинное положение вещей. С умом следует подружиться, заручиться его помощью и поддержкой, но ни в коем случае не враждовать и не подавлять его. Самая лучшая система «приручения» ума и установления с ним «дружбы» — медитация. Это то, что реально работает, стоит только практиковать ее регулярно, каждый день, достаточное количество времени — и постепенно, шаг за шагом ум превращается из заклятого врага, играющего с нами злые шутки, в заботливого друга и компаньона.

Когда я вернулся к парням в грот, местный Лаки ещё сидел и общался с Санджи на хинди. Судя по всему, они нашли общий язык, что не удивительно. Пока готовился чай, наш новый знакомый успел попросить денег и у Кришна-бабы просто потому, что он тоже иностранец, а значит, с точки зрения рядового индийца, сказочно богат. Впрочем, Кришна все равно не понял его плохого английского, который понимают только сами индийцы, общаясь между собой. Честно говоря, я даже путешествуя по всей Индии уже восьмой год, мало что понимаю когда индийцы пытаются общаться на английском. Произношение большинства из них можно охарактеризовать как ужасное.

Так, Санджи вроде бы неплохо знает английский, но говорит крайне невнятно, слишком быстро и тихо, как будто куда-то вниз, для себя. Я постоянно его переспрашиваю по несколько раз, но не всегда в состоянии понять даже направление его мысли. В конце концов, просто перестаю слушать, отчаявшись что-либо понять. Бывает забавно, когда он спрашивает, а я совершенно не слежу за разговором. Приходится напрягаться и раз 5-6 переспрашивать о чем это он. Часто и это не помогает, в таких случаях если есть мобильная связь, воспользуюсь онлайн-переводчиком с хинди на русский. Поэтому отвратительный английский — одна из основных проблем для путешественников в Индии.

Я к этому уже привык и очень радуюсь когда удается поговорить с реальными носителями английского языка, при общении с англичанами, американцами, австралийцами и т.д. понимаю абсолютно все, и они меня — тоже. А вот с индийцами — просто беда. Но я немного отвлекся от изложения событий… Итак, когда мы сели пить чай, пригласили и нового знакомого Лаки или как там его ещё зовут.
— Я специально сюда пришел чтобы посмотреть кто здесь на берегу живёт, мы уже 15 дней вас видим с другого берега, по ночам здесь иногда свет горит, на берегу каменные пирамидки появляются. Всем интересно кто это поселился напротив. — Говорит Лаки.

— Когда человеку попросту нечем заняться — он наблюдает за жизнью других, все его внимание сосредоточено на ком угодно кроме самого себя. — Сказал ему я безо всякой задней мысли. Судя по реакции гостя, он заметно напрягся и попытался обидеться, а я продолжил:
— В таких случаях лучший способ заполнить пустоту — это не наблюдать за другими, а пойти в медитацию, в исследование собственной внутренней Вселенной, которая не менее увлекательна и полна тайн чем внешняя.
Видя некоторое недопонимание со стороны гостя, Санджи перевел ему сказанную мною мысль на хинди, и тот вроде успокоился. На самом деле, нам вот совершенно все равно кто там, на другом берегу реки живёт, ходит, умывается, купается, стирает белье и т.к. Живут себе люди в ашрамах, занимаются своими каждодневными делами…

Это — их жизнь, их право на личное пространство. А у нас — своя жизнь. Пусть каждый актуализируется, занимаясь собой. Это так увлекательно, просто не остаётся времени (впрочем и желания — тоже) наблюдать за другими. С собой бы разобраться для начала… С помощью Санджи мы всё-таки выяснили, что Лаки живёт при ашраме и работает пастухом, он пасет коров, принадлежащих нескольким разным ашрамам, расположенным на берегу Ганги. Вполне обычный парень лет 20-23, примерно ровесник нашего друга Санджи, меня лишь развеселило его слишком предсказуемое поведение при первом знакомстве. Согласитесь, когда вы сидите в медитации на берегу реки, завершаете ее и тут же у вас начинает просить деньги вполне прилично одетый индийский тинейджер, это выглядит очень смешно. И ещё глупо.

А если учесть, что в течение сегодняшнего дня у меня уже несколько индийцев пытались просить деньги, то и совсем смешно. Те же ряженые в оранжевые робы а-ля садху, просящие подаяние на улицах Ришикеша якобы на еду. Я то знаю, что им нужны деньги на наркотики и выпивку. Бесплатную еду,, кстати, вполне вкусную и обильную, раздают во многих храмах и ашрамах с 8 утра и до 9 вечера. Причем без ограничений, накладывают столько, сколько хочешь, пока не скажешь «достаточно». Хоть ведро можно взять, и есть целый день, что, кстати, многие ряженые и делают. И ещё один «баба» мне сегодня встретился на Лакшманджуле. Он после 5 месяцев карантина вернулся из Дели, где у него семья, сюда на заработки, вытягивать деньги из неискушенных иностранцев.

А их, этих самых иностранцев, почти нет, большинство уехали, остались те, кто на мели и не может себе позволить оплатить дорогую эвакуацию, те, кто ждёт восстановления авиасообщения и адекватных цен на билеты. Почти полгода ждёт. И взять с таких бедолаг попросту нечего. Вон, Кришна-баба как закончились деньги ; ушел жить в пещеру, в дикие джунгли, к тиграм, обезьянам и огромным паукам…

Прихожу я вчера на берег, к «пещере», Кришна-баба и Санджи сидят в гроте и не высовываются, пёс Махеша истерично лает на кого-то внизу, у реки (что для него не характерно, он боится,воды). Вижу на «диван-камне» сидит какой-то парень местный и задумчиво смотрит на Гангу. Спрашиваю наших кто это такой, может быть, знакомый Санджи.
— Не знаем кто это, какой-то обдолбаный или пьяный чел пришел сам по себе, сидит там уже давно. — Ответил мне Кришна-баба.
— Странно, за две недели ни одного постороннего человека здесь не было, и тут вдруг появился. — Удивляюсь я.
— Тропа с дороги есть, видно что уже протоптана, вот и решил зайти, наверное. — Предположил Кришна-баба.

Я пошел к Ганге совершать вечернее омовение, поздоровался с незнакомцем, все так же сидящим на глыбе с построенными мною накануне каменными башенками. Отойдя на свое излюбленное место, искупался в реке и сел медитировать. Над Гангой плыл лёгкий туман, а вершины гор утопали в сплошной пелене белых облаков. Тут я ушел в медитацию очень глубоко, настолько, что не замечал вообще никаких внешних объектов. Только один раз меня слегка потревожила черная собака [предполагаем, она и есть мать нашего щенка Махеши], толкнув в бок носом. Она пришла со мной из города, и сейчас, похоже, спустилась на берег.

Медитация у меня получилась долгой и глубокой, видать, благодать священной Ганги снизошла в этот туманный влажный августовский вечер. Когда я медленно возвращался в сознание, всё ещё находясь очень высоко, в ментальной сфере, краем глаза заметил кого-то сидящего рядом, сзади от меня. Это тот самый странный парень, что до того был на камне с пирамидками.
— Сэр, как вас зовут? — Спросил он.
— Я — не сэр, друг, звать меня Джаянт [мое духовное индийское имя]. — Ответил ему я.

— Сэр Джаянт, дай мне денег, 500 рупий. — Это была следующая его фраза, после чего я не удержался и начал смеяться, причем все сильнее и сильнее по мере продолжения этого странного разговора.
— Ты сюда пришел денег просить у белого человека, так ведь? Как хоть звать то тебя?
— Лаки. — Ответил он.
— У индийцев не бывает таких имён, говори честно. — Продолжая смеяться, сказал я.
— Кришна. Дай мне 500 рупий до завтра.
— Кришна — уже лучше, это совсем по-индийски, тут половина жителей страны Кришны. — Продолжил прикладываться я. — Деньги почему просишь, не мало ли, всего 500 рупий. Проси больше, Существование все даст.
— Почему ты смеёшься? — Задался он вопросом.

— Потому что, во-первых, в Индии каждый второй просит денег при первом знакомстве, во-вторых, глупо просить деньги у почти голого йога, сидящего на берегу Ганги даже если он белый. — Ответил я.
На самом деле, после глубокой медитации мое сознание долгое время остаётся очень высоко, сохраняется связь с Высшим. А тут, как всегда, одно и то же, как обычно — малолетний обдолбаный наркотой индус — бездельник, просящий деньги на следующую дозу шмали [чараса], опрысканой китайским синтетическим наркотиком… Как все банально и глупо, всегда — одно и то же. Не спрашивают о том, какой духовной практикой я занимаюсь, или кто мой дикша-гуру, или что-нибудь про йогу, медитацию, про Россию в конце концов. Всех интересуют только нахалявные деньги, и больше — ничего. Мы для них -тупые белые обезьяны, между с вываливающимися из карманов пачками вожделенных баксов, из которых нужно тянуть и клянчить, жалуясь на свою несчастную жизнь.

— Ты откуда сам, Лаки-Кришна, и почему деньги просишь? — Наконец, посмеявшись до слез, спросил его я.
— На том берегу в ашраме живу, работаю там, вот в том белом. — Показал он на небольшое одноэтажное сооружение, видимое сквозь туманную дымку. — С деньгами проблема, у нас тут локдаун пять месяцев.
— Понятно. Представляешь, и у меня та же проблема, и на нашем берегу, как и во всей Индии, 5 месяцев локдаун, как ты думаешь, иностранцам сейчас легко здесь?
— Не знаю.
— А что мало просишь, проси больше, пятьдесят тысяч, пятьсот тысяч, пять миллионов проси, пять миллиардов! Всевышний Бхагаван может дать абсолютно все, для Него нет невозможного. Денег я тебе дать не могу, но если правильно просишь и на благое дело — Сущее не оставит твою просьбу без внимания. — Выдал ему я.
Парень явно не совсем понимал о чем с ним говорит странный иностранец из далёкой России, но после моего ответа деньги просить перестал. Он попрощался и пошел к пещере, а я некоторое время сидел в медитации, но мне по-прежнему было смешно.

Я облюбовал ещё одно тихое местечко среди больших валунов, омываемых водами Ганги. Берег сплошь порос густым кустарником и реликтовыми деревьями, увитыми лианами. Это совсем рядом с нашей пещерой, достаточно пройти метров 50 в сторону, за большие каменные глыбы. Мне нравится мерный плеск воды о прибрежные камни, шелест осоки на ветру, густые многослойные туманы, плывущие над могучей горной рекой с белыми, как молоко, водами. Соседние валуны я украсил каменными пирамидками, они как бы охраняют мое безмолвие с тылу, не давая посторонней энергии возможности проникать в это уединённое место.

Большой валун с округлым верхом удобен чтобы сидеть на нем немного выше уровня воды и погружаться во внутреннее созерцание, полностью абстрагируясь от мыслей и желаний. Это — совершенное место для медитации, которое вообще когда-либо можно найти. Передо мною — Ганга, быстрые и холодные ее воды проносятся мимо, от гималайских ледников — на равнину чтобы рано или поздно встретиться с великим океаном. А я сижу утром, днём, по вечерам, и наблюдаю за мерным течением воды, за внутренним своим пространством, где разворачивается целая Вселенная. Здесь никто не потревожит моего одиночества, пусть Кришна-баба и Санджи совсем рядом, у них свои места для медитации, они не ходят в эту сторону.

А ещё когда утром поднялся густой туман и начал накрапать мелкий дождик, постепенно становившийся все сильнее, я нашел укромное местечко под густым кустарником. Ветви образуют низкий свод, под ним — относительно сухо и уютно, всюду — каменные глыбы, покрытые мхом, разноцветная круглая галька и переплетённые ветви кустов. Переждав небольшой дождь в этом месте, я по наитию начал создавать композицию из небольших галек, и устанавливать их на замшелые булыжники. Получилось ещё одно место для медитации, более камерное и скрытое от дождя. Поблизости — «сад камней», где множество высоких каменных пирамидок установлено на скальном уступе, выдающемся из берега посреди густых кустарников. Часть пирамидок были перенеся сюда во время резкого подъёма воды в Ганге, да так и остались.

В каждом месте — свой неповторимый колорит, определенное свойство энергии. Среди каменных пирамидок-«антенн» уютно сидеть в медитации, чувствуется нечто особенное, ни с чем не сравнимое качество энергии, как бы поднимающей тебя над мирской суетой. И, наконец, я сегодня вновь украсил большую каменную глыбу, на которой удобно сидеть или лежать, созерцая движение густых туманов и облаков. Этот камень мы назвали «диван», он выдаётся в поток воды, и был украшен каменными пирамидками до наводнения, потом их пришлось убрать. Теперь я, повинуясь внутреннему ощущению, установил на «диване» три большие пирамидки и две маленькие, а затем прилёг отдохнуть да так и остался лежать на каменной глыбе посреди водного потока настолько здесь хорошо.

Ко мне прилетела вначале одна бабочка ярко-оранжевого цвета, с черными пятнышками, затем — другая, с иным узором на крылышках. Среди камней и воды я чувствую уют и покой, безмятежность и изначальную чистоту, свойственную дикой, нетронутой человеком природе. По небу плывут живописные облака, набегая друг на друга, ни единого просвета синего неба. Мягкие, лёгкие, несущие долгожданную влагу с далёкого океана, чтобы пролиться обильными дождями здесь, на склонах Гималаев, высочайших гор Земли. На меня упала первая мелкая капля, затем — ещё и ещё… Вот уже теплый дождик робко моросит, окропляя вновь созданные каменные творения. А я все лежу на глыбе-диване, не в силах поднять головы — так здесь хорошо и волшебно, как будто благодать небесная снизошла на этот многострадальный мир, и повсюду наступил мир, пришли самодостаточность, мудрость и знание.

Вскоре я поднялся наверх, к каменному гроту, где возле палатки сидел Санджи, аккуратно делая записи в свою толстую тетрадь. На камне, что возле грота — Кришна-баба, прицеливающийся на что-то мелкое, ползущее по его руке. Оказалось, это — совсем крохотный богомол, облюбовавший русского отшельника; насекомое уже давно пробирается по Кришна-бабе, а тот фотографирует его, используя скачанную в Инете программу для макросъёмки. Каждый занят своим делом, никто никому не мешает, вокруг царит покой и умиротворение… Дождик вскоре стих не успев разгуляться, на небе блеснули солнечные лучи, пробиваясь сквозь мягкую перину облаков… Из ашрама, что на другом берегу Ганги, звучит звон молитвенных колокольчиков, где-то мычит корова и лают собаки.

Вот она, настоящая Индия, и такою она была всегда, во времена живых богов, великих царств и эпохальных битв, завоеваний и поражений. Здесь, в гималайских пещерах всегда есть мудрецы-аскеты, даже если весь мир погряз во лжи и лицемерии, стяжательства и фальши… Знайте — они, эти вечные Риши всегда здесь, их божественное присутствие не прекращается ни на мгновение. Потому мир людей до сих пор все ещё жив.

Вода в реке Ганге постепенно начала спадать несмотря на обильные дожди, орощающие индийскую землю по несколько раз на дню. Август — самый сырой и пасмурный месяц года, завершающий сезон летних муссонов. С сентября будет много солнечных, сухих дней, воды Ганги постепенно войдут в свое русло, очистятся от песка и ила. Но для меня любой сезон прекрасен, особенно здесь, в поистине райских местах, где не бывает настоящей суровой зимы, а сухой весенний сезон (индийское лето) легче переносится когда рядом есть студёная горная река. Видимо, за какие-то большие заслуги в этой, а может и в прошлых жизнях Сущее прислало меня сюда и заперло формальностями общемирового локдауна на долгие месяцы.

Вначале было трудно, когда не подпускали к Ганге, приходилось ранним утром украдкой бегать к священной реке чтобы совершить омовение. Но потом Система и ее слуги слегка ослабили свою хватку, жизнь для меня вернулась в привычное русло, и большую часть времени я с стал проводить не на крыше гостевого дома и крохотном номере-пещерке, но на берегах прекрасной, могучей горной реки. Сейчас здесь, в Ришикеше почти все ограничения сняты разве что за исключением массовых религиозных мероприятий (Арати — » огненная пуджа» до сих пор под запретом). В-остальном, жизнь течет спокойно и размеренно, на сей раз без паломников, туристов и практически без иностранцев, которых здесь осталось совсем мало.

Зато какое буйство природы, какая красота вокруг! Достаточно пройти несколько сотен метров по единственной узкой улочке Лакшманджулы, самого популярного среди туристов района Ришикеша чтобы оказаться среди настоящих гималайских джунглей. Повсюду снуют стайки обезьян, стало много диких павлинов, по ночам слышно как трубят слоны, а в самом центре поселка недавно ночью собаки гоняли леопарда! И, конечно, здесь бродит настоящий тигр, точнее тигрица, которая уже успела несколько раз отметить свое присутствие, о чем я писал ранее. Природа восстанавливается ускоренными темпами, без засилия людей она вспыхнула яркими красками бурного цветения, а затем — мощными проливными дождями, смывая с берегов горных рек тысячи тонн мусора, оставленного невежественными людьми за десятки и сотни лет бессмысленного и безуспешного «покорения».

Какой-то крохотный вирус — и мир стремительно изменился, жизнь каждого человека на Земле стала иной. Кто-то успел сколотить на этой ситуации состояние, увеличить свои капиталы, а кто-то (их явно большинство) лишился последнего гроша в кармане и единственной возможности свести концы с концами. Мир ещё больше разделился на кучку сверх-богатых подлецов, дни которых сочтены, и миллиарды нищих. Не потребовалось войны, танков и ракет, атомных бомб и армий. Война ведется ныне совсем иными методами, в-основном посредством манипуляций информацией. Но для природы это в плюс, пока людишки заняты переделом презренного жёлтого металла и, что ещё смешнее и глупее, разноцветных фантиков, напечатанных на печатном станке, Мать Природа наверстывает упущенное. Какой-то крохотный вирус, вызывающий простуду, один из множества… А если что-нибудь посерьезнее, поэффективнее? От чего будет отходить в мир иной не полтора процента заразившихся, а 30-40-50-70%? Или извержение супервулкана Йеллоустоун? Или падение астероида? Или…

У Матери всегда есть возможности для того, чтобы приструнить своих зарвавшихся и изрядно поглупевших чад. Поэтому то, что происходит, нужно воспринимать с великой благодарностью хотя бы потому, что все могло быть значительно хуже. Настолько хуже, что за минувшие полгода от человечества осталась бы лишь небольшая популяция нашего биологического вида или вообще никого. Для планеты в этом нет никакой трагедии, она обновлялась не раз за свою долгую историю.

Примерно такие мысли приходили мне в то время, пока сидел под скальным карнизом, в окружении спутанных стволов, хаотических нагромождений замшелых камней, под куполом, сотканным из лиан, пережидая очередной ливень. Дождь застал меня во время прогулки по дикому берегу Ганги, вдоль пляжей, на которые ещё не ступала нога человека. Я забирался на каменные глыбы, находил гроты и пещеры, увитые лианами, величественные деревья, чьи кроны задерживают влагу, создавая тень и прохладу. Дождь загнал меня в совершенно дикое место, где первозданная природа проявлена во всей своей красе и великолепии. Это — настоящий «затерянный мир», и большое счастье в том, что такие места все еще сохранились на планете, уставшей от нерадивого и зарвавшегося человечества.

Ближе к вечеру небо стало хмуриться, с равнины наползли свинцовые дождевые тучи, клубясь и обгоняя друг друга. Когда я пришел в пещеру, оказалось, что там уже был дождь в отличие от города, где по-прежнему сухо. Каких-то 2 километра, а погода совсем разная, это так характерно для гористой местности. Махешка радостно встретил меня, он пристегнут на поводок после очередной самостоятельной прогулки, скорее всего, в город. Впрочем, если начинается сильный дождь, он быстро возвращается обратно, судя по всему, не любит Махеша не только реку, но и дождевую воду. По пути я зашёл на расположенный неподалеку живописный водопад, образующий каскад на дне ущелья притока Ганги.

Сейчас, в пору летних муссонов водопад особенно полноводен, он производит поистине волшебное впечатление. Вода в нем совершенно чистая и пригодна для питья, именно здесь мы все эти дни набираем питьевую воду. Ганга во время разлива загрязнена илом и песком, по ней плывет мусор, поэтому использовать воду из реки даже для готовки в муссон не стоит в отличие от любого другого сезона года. У устья водопада мне встретились два индуса в масках (меня почему-то до сих пор удивляет зачем людям «намордники» когда они находятся одни, на природе?), я прошел дальше, поднявшись к первому, главному каскаду водопада, где вода стекает с каменной кручи, поросшей густым кустарником и реликтовыми деревьями.

Пожалуй, надо будет при случае сходить сюда и провести медитацию возле водопада, но только в то время, когда поблизости не будет вездесущих индусов, иначе они не дадут медитировать. В сухой сезон это место не выглядит таким привлекательным, водопад бывает совсем тонким и чахлым, а сейчас это — настоящее чудо природы! Стоило мне прийти к пещере и окунуться в Ганге как начался сильный дождь; очередной грозовой фронт всё-таки пришел сюда. Мы с Санджи и Кришна-бабой сидели под тентом в глубине грота и общались, обсуждая самые разные темы. Помню, речь зашла о политике и о том, почему люди идут во власть, какие они преследуют цели, чем руководствуются делая такой выбор. Ливень между тем хлестал по тенту с неистовой силой, шквалистый ветер пытался оторвать его и унести. Несмотря на непогоду, Санджи приготовил вечерний чай, закрывая собою костер от потоков небесной воды.

Нам было вдвойне приятно общаться, согреваясь горячим черным чаем когда снаружи неистовствует стихия. Постепенно дождь начал стихать, но ещё долгое время капли барабанили по тенту, падая с раскидистых крон высоких деревьев, под которыми находится наше укрытие. Стоило дождю закончиться как щенок Махеша незаметно ускользнул по узкой тропе наверх, в сторону автодороги. Я встретил его позже, в сгущающихся сумерках на обочине, где он жадно поедал свежее коровье дерьмо:-) Что поделаешь…есть у собак такая странная особенность… Щенок время от времени показывался неподалеку по мере того как я приближался к поселку Лакшманджула, но не подходил ко мне из опасения будто поведу его обратно в «пещеру».

Я не стал обращать на него внимания, раз бегает где хочется — так тому и быть, это же индийская уличная собака, пусть привыкает к жизни на воле, так живёт подавляющее большинство собак, в том числе тех, у кого есть хозяева. Собирательство и поедание всякого дерьма — залог их выживания в этих условиях, мы для Махеши — лишь временные опекуны, дающие ему еду и место для безопасного сна пока он ещё не вырос и не набрался сил. А дальше будет видно, скорее всего — каждый сам по себе, люди — отдельно, собаки — отдельно.

В поселке, кстати, сегодня заметно некоторое оживление, на улицах даже немало людей. Связано это скорее всего с празднованием Дня независимости Индии, отмечаемого ежегодно 15 августа. Хотя массовые мероприятия до сих пор запрещены, повсюду возникают стихийные тусовки, потому что людям невозможно запретить вообще всяческую социальную активность. И доколе можно? Пять месяцев карантина для почти полутора миллиардов жителей страны, не явный ли это перебор? Впрочем, иногда мне кажется, что на индийцах можно ставить любые эксперименты, они искренне и наивно верят абсолютно каждому слову, сказанному с телеэкрана, каждой букве, напечатанной в официальной газете. Именно поэтому Индия будет страной с самым длинным карантином в новейшей истории человечества, ничуть не сомневаюсь в этом.

После долгой ночи всегда наступает рассвет, после затяжного ненастья — солнечное небо, после череды трудностей — долгожданная удача. Так и непогода, длившаяся несколько дней кряду, сменилась солнечными и жаркими деньками. Даже во время сезона муссонов здесь, в отрогах Гималаев, не каждый день льют дожди, бывают погожие деньки. Честно говоря, мы уже истосковалась по солнцу и жаре, вдоволь насладившись прохладной, мокрой, туманной погодой. Невозможно в полной мере передать на фото красоту горных пейзажей, окутанных густым туманом облаков. Но я всё же пытаюсь донести до вас эту фантастическую атмосферу всего того, что меня окружает здесь в пору летних дождей. Наверное, хотя бы отчасти это удается сделать посредством фото.

И вот с самого раннего утра небо покрывает лишь лёгкая, тонкая пелена облаков, почти не скрывающих дневное светило, торжественно взошедшее из-за окрестных горных вершин. Ещё чуть-чуть, и небо полностью очищается, вот уже ярко светит солнце, радостно щебечут птицы и стрекочут цикады в ветвях деревьев, а я иду по горному серпантину вдоль грохочущей могучими водами Ганги. По пути встречаю Шивпрасад-бабу, он, заспанный, пришёл к горному ручью чтобы умыться и набрать воды. Поздоровавшись, договариваемся испить чаю у нас в «пещере», и я направляюсь дальше по дороге, мимо Goa beach, нашего прежнего места обитания. Там после половодья произошло много изменений: берег размыло, поверх галечника вода оставила толстый слой мелкого песка, получился широкий пустынный пляж, вполне оправдывающий свое название. На нем царит полное запустение.

Шивпрасад-баба боится наводнений (впрочем, как и все индусы), он перебрался в город, где ему удобно курить свой любимый чарас с китайскими химикалиями вместе с другими «поклонниками Шивы». На дороге я встретил щенка Махешу, бегущего навстречу мне, он явно направляется в город. Пришлось взять его на руки и нести обратно к пещере. Непослушный щен так все время и удирает в Лакшманджулу, достаточно отцепить его с поводка. Пёсик привык гулять туда-обратно вначале вместе с Кришна-бабой, а когда тот перебрался жить на берег, в пещеру, он решил путешествовать  самостоятельно. Я принес его обратно и прицепил к поводку чтобы не удрал снова. Кришна-баба ещё лежал в палатке, а Санджи, похоже, ушел на соседний пляж умываться и курить свою традиционную утреннюю дозу дури. О хронической наркомании подавляющего большинства индийцев я уже недавно писал, добавить тут нечего. Если человек с 11-12 лет подсел на наркоту, то шансов соскочить с этой пагубной привычки у него практически нет.

Пока я совершал утренний заплыв в ледяной воде Ганги и сидел в медитации на прибрежных камнях, подошли Шивпрасад-баба и Санджи, начали готовить утренний чай. Процесс этот не быстрый несмотря на то, что вчера я собрал много сухих, мелких дров. Влага сейчас везде и всюду, поэтому требуются немалые усилия чтобы развести костер и поддерживать его. Кстати, недавно на финансовый взнос американца Майкла Кришна-баба купил трех-литровый ковш с удобной ручкой для готовки чая взамен крохотной кривой миски без ручек, которой мы пользовались ранее. Обычно на процедуру варки чая уходит от 1 до полутора часов, а когда это делает Санджи, и того больше.

Мы были изрядно удивлены, увидев как он вначале зачем-то долго греет на разведённом ценой невероятных усилий огне совершенно пустой котелок:-) Затем наливает в него молоко, кипятит его, добавляет неимоверное количество сахара и заварку. Это нас, честно говоря, шокировало. Потому что обычно молочный чай в Индии варится следующим образом: доводим до кипения воду, добавляем заварку и сахар, готовим на медленном огне, но не кипятим, а затем доливаем молока и нагреваем. Пришлось Кришна-бабе вмешаться и взять процесс готовки в свои руки. И ещё одна странность, характерная как для Санджи, так и для Шивпрасад-бабы: мы заметили, как они после каждой готовки на костре сидят подолгу у реки и чистят котелок от копоти (!) до зеркального блеска. Три раза в день… Вопрос — зачем? Такая пытка для солдат-срочников может придти в голову разве что аццкому прапору в российской армии:-)

Спишемся эти странности на особенности национального индийского менталитета. Потому что понять их с точки зрения здравого смысла не представляется возможным. Равно как и многое из того, что нас здесь окружает, с чем приходится просто смириться, не имея возможности что-либо изменить. Итак, наконец мы дождались утреннего чая, который, пока его готовил Санджи, постепенно стал уже обеденным:-) Благо, спешить нам совершенно некуда, как говорится, впереди — вечность и позади — вечность. После чая Шивпрасад ушел, а мы начали сушить все вещи, пользуясь возможностью, впервые представившейся за минувшие несколько дождливых дней. Как всё-таки хорошо когда на небе ярко светит солнце!

Время шло, а ливень все не кончался. Моя попытка дойти до реки каких-то 10 метров, воспользовавшись просветом среди туч и ослаблением дождя, закончилась бегством обратно в укрытие — дождь припустил вновь с невероятной силой. Казалось, буйство природы никогда не закончится, и весь этот мир утонет в потоках беспрерывно льющихся с неба тонн воды. Мы уже пообедали чем Бог послал и развлекали друг друга разговорами о путях достижения духовного совершенства, в Индии это состояние называют мокша (просветление, богореализация). И вот достаточно быстро туман рассеялся, подул свежий ветер, вдруг посветлело и посвежело, в конце концов дождь прекратился!

Возможно, ненадолго, но надо воспользоваться перерывом чтобы успеть дойти до Лакшманджулы. Мы с Санджи быстро собрались и отправились в путь через ужасно мокрый низкий кустарник, а затем — по залитой водой и затянутой глиной горной дороге. Местами поверх асфальта потоками воды, льющейся с горных склонов, нанесло толстый слой глины и грязи. Как и следовало ожидать, уже подойдя к главному храму Шивы, где находятся ближайшие на пути магазины, мы вновь попали под сильный дождь, но здесь всегда есть где укрыться. Я купил последние в этом сезоне, уже заметно измельчавшие манго и направился в свою комнату. Санджи остался у магазина, ему надо было решить какие-то свои вопросы и взять зелени для салата.

Из-за дождя сегодня я добрался до своего гостевого дома на два часа позже, потому время в городе для меня пролетело совсем незаметно. Вроде бы только пришел, перекусил манго, сделал все обычные свои дела, а уже пять часов вечера, вроде бы можно идти обратно в «пещеру». С вашего позволения я буду называть наше новое место дислокации именно так, пещерой. Потому что это -скальный грот, в таких, судя по данным археологов, жили наши далёкие предки в эпоху палеолита. Древним, пещерным человеком я иногда себя чувствую там. Разумеется, это всего лишь образ, но когда ты находишься в дикой природе джунглей, где обитает множество животных, по ночам бродит самый что ни на есть настоящий тигр, готовый запросто тебя слопать — как ты себя будешь ощущать? Именно пещерным человеком:-)

Впрочем, тигр пока ещё никого не задрал (ко счастью), по крайней мере, до нас информация о нападениях на людей в районе Ришикеша не доходила. А вот ядовитых змей и пауков в джунглях более чем достаточно. Недавно Кришна-баба извлёк из спального мешка американца Майкла огромного, в половину ладони, но дохлого паука. Вскоре был найден ещё один такой же монстр, но меньшего размера, скорее всего самец [у них самки всегда крупнее]. Вид пауков произвел впечатление, мы их выложили на видном месте чтобы при случае показать Майклу и Шивпрасаду. Увидев их, баба сказал: «Это очень опасные пауки, не дай Бог тебя такой укусит, можно сильно заболеть или даже погибнуть». Так что, поверьте, джунгли здесь самые настоящие.

А ещё к нам приходят лесные обезьяны лангуры. Они прыгают по ветвям высоких деревьев прямо над тобой когда ты лежишь на камнях, любуясь первозданной природой Гималаев. Молодые обезьянки с любопытством разглядывают нас, стараясь подобраться как можно ближе. Взрослые лангуры осторожны и держат дистанцию, впрочем, их интересует исключительно еда, которая у нас есть. Поэтому все приходится прятать как можно надёжнее. Набег обезьян — не самое лучшее событие в условиях полевого лагеря:-) Для приматов здесь полное раздолье: множество раскидистых деревьев, заросли лиан, обилие дикорастущих фруктов и ягод. Они совсем не голодают, но раз мы находимся в их мире, на их территории, проявляют к нам пристальный интерес.

Ко счастью, вечером  дождя больше не было, хотя все вокруг буквально пропитано влагой, сказываются несколько дождливых, пасмурных дней подряд. Пока медленно наступали сумерки, а тучи на западе окрасилось в яркие краски заката, на костре томился вечерний черный чай. Кстати, после обеда щенок Махеша, наевшись и выспавшись, снова убежал в неизвестном направлении, по пути обратно в Лакшманджулу, уже в наступившей темноте я так его и не встретил. Где он гуляет часами — никому неизвестно. Возможно, ходит в город к другим собакам либо ещё куда-то.

На пути мне встретилась только парочка, сидящая на ограждении дороги, с видом на туманную долину Ганги. Это была молодежь — европейская девушка и индиец, как обычно. На дороге с наступлением темноты практически нет транспорта, индийцы боятся всего, в том числе диких животных и, судя по всему, друг друга. Поэтому предпочитают сидеть дома, наверняка, в масках. Потому что «корона»:-)

Повинуясь своему инстинкту, доставшемся от предков — уличных собак щенок Махеша втихаря удирает по тропе, ведущей через глухие джунгли, на дорогу. Там он жалобно смотрит на проезжающий мимо транспорт — все равно кто-нибудь да кинет печенье или чипсы. Собаки быстро подсаживаются на эту очень опасную для них пищу. Сахар и жареное для них — сильные наркотики и канцерогены, разрушающие здоровье собаки. Но что мы можем поделать? Не держать же его все время на привязи, к тому же, сидя на поводке, он истерит и верещит как поросенок, которого режут заживо. Вот и в этот раз Махеша удрал, судя по всему, на прежнее место, или даже в город, за пару километров отсюда. Где его искать — неизвестно.

Сегодня утром, например, когда я пришел на место, все ещё спали, в том числе и Махеша. Он первым меня встретил, начал ластиться, даже не тявкал как обычно потому что запомнил как именно я подхожу — очень тихо, почти беззвучно. За это пёсик получил первый сухарик из специально ради него открытой пачки, после чего сразу убежал по тропе на дорогу. Когда зовёшь его вслед по имени, он делает вид будто не слышит и не откликается. На сей раз он уходил в неизвестном направлении на целых 3 часа и вернулся уже в 10:30 утра. Мы с Кришна-бабой пришли к решению не наказывать Махешу и больше не приучать его не бояться,воды. Пусть живёт как хочет, в конечном счёте он — сам по себе, а мы — сами, нельзя создавать привязок.

Если пёсик хочет уходить туда, где ему нравится — пусть будет так, это нормально. Ежели он по пути найдет приключений и попадет в какую-либо переделку — так тому и быть. И если его увезут как это уже было один раз — значит такова его карма. Мы решили отпустить ситуацию и пустить все на самотек. Так будет правильнее. В конечном счёте, щенка нам дали на передержку, рано или поздно мы уедем из страны, для него все равно  придется искать новых хозяев. В Индии важно научиться очень многим вещам, потому следует быть предельно внимательным к своим внутренним ощущениям. Всё-таки это — страна «моментальной кармы», события здесь как бы спрессованы во времени и пространстве, особенно это относится к тем, кто выбрал непростой путь садханы, духовного самосовершенствования.

Накормив Махешку, мы занялись своими повседневными делами. Кришна-баба расчехлил гитару и принялся играть, он это делает по паре часов ежедневно чтобы не потерять навык. Наверное, я ещё не рассказывал о том, что он — уличный музыкант, очень талантливый автор-исполнитель собственных песен. Мы уже не раз имели удовольствие слушать импровизации, которые он даёт прямо здесь, на берегу Ганги. Санджи занялся ризрисовкой своей левой руки, вооружившись капиллярной ручкой. Он мечтает об открытии собственного тату-салона и постоянно создаёт разные графические композиции, для начала тренируясь нанесением их на свое тело. Разумеется, пока что в виде просто рисунков.

Я же отправился к Ганге медитировать, но вскоре был согнан сильным ливневыми дождем. Погода сегодня очень туманная и мокрая, ночью был проливной дождь, до 10 утра туман не рассеялся, а затем начался дождь, который становился все сильнее. Под защитой каменного грота и тента мы долго сидели, укрывшись от дождя, припустившего с удвоенной силой. Снаружи вода с неба лилась сплошным потоком, причем туман так и не рассеялся, а стал ещё гуще. Вскоре, конденсируясь в облака, туманная перина поднялась от поверхности воды и вновь пролилась дождем, и так — в течение нескольких часов кряду.

Мы проголодались и принялись с Кришна-бабой строгать на салат тыкву, зелёные сладкие перцы, огурец, томаты и лайм. Слегка приправив получившийся тазик салата растительным маслом и чёрной солью, пообедали. Влага проникла уже почти повсюду, по своду грота она текла тонкими струйками, залилась под палатку, сочилась между камней. Снаружи неистовствовала водная стихия как будто небо сегодня решило пролиться и окончательно упасть на землю. Пёсик Махеша крепко спал рядышком, в самом сухом и уютном месте, на коврике, притулившись к спальному мешку и моей наплечной сумке. Нагулявшись и вдоволь поев, он отдыхал как и полагается каждому щенку. Конечно, Махешка славный, но всё-таки не стоит привязываться к кому бы то ни было. Жизнь — эти динамика, все в ней преходяще…

К вечеру вода стала немного спадать, по пути на берег я зашёл на прежнее место чтобы посмотреть как там обстоят дела и заодним взять с собой наш любимый шивалингам. Без труда мне удалось добраться до дерева только потому, что вода к тому моменту спала уже больше чем на метр, иначе пришлось бы лазить по джунглям в поисках обходного пути. Половодье, разумеется, разрушило все наши сооружения, в том числе песчаную насыпь под деревом и ограждения из камней. Но как это ни странно, не тронула ни шивалингам, ни камень-«кресло», на котором до сих пор красуется большая коллекция галек, напоминающих по форме сердце. Получается, Ганга пощадила символ господа Шивы и каменные сердца, даже не прикоснувшись к ним. Это выглядит как маленькое, но реальное чудо.

В воде валялось одеяло, оставленное Шивпрасад-бабой сушиться на берегу, рядом, в относительной безопасности — его нехитрый скарб. Самого садху мне застать не удалось, скорее всего он в это время общается со своими друзьями в Ришикеше. Я забрал шивалингам, ранее стоявший в маленькой пещерке, что наверху, но кто-то выбросил его оттуда, а мне удалось найти в каменной осыпи ещё в начале мая. Возможно, после окончания сезона муссонов мы и вернёмся в это благостное место, но пока, до конца августа оставаться здесь на ночь крайне опасно из-за значительных колебаний уровня воды. Может просто смыть волнами при внезапном наводнении, вызываемом открытием шлюзов на плотинах ГЭС.

Я добрался до нового места, по пути изрядно взмокнув; после дождей вся влага испаряется и поднимается вверх, воздух становится липко-влажным. Застав Кришна-бабу и Майкла за ужином, первым делом отправился окунуться в Гангу. Вода сейчас тёмно-коричневого цвета, как какао, и по плотности примерно такая же из-за содержания большого количества взвесей ила и мелкого песка. Окунаться с головой я не стал чтобы не превратиться в «песочного человека», достаточно в такое время просто зайти в воду по шею, умыться и капнуть на макушку несколько капель священной воды. Индийцы, впрочем, при разливах Ганги стараются в воду вообще не заходить, а обливаются водой на берегу, зачерпывая ее специальным котелком. Большинство индийцев не умеют плавать, поэтому сильное течение и вид разлившейся воды их пугает.

А нам, россиянам, как говорится, «море по колено». На реплику американца Майкла, скрупулёзно извлекающего мизинцем из салата муравья, что дескать купаться сейчас опасно, я ответил: «Жить вообще опасно, жизнь всегда заканчивается смертью»:-) Санджи ушел в город, судя по всему, найти способ снять деньги, присланные родителями и, разумеется, купить марихуаны, без которой он просто не может выжить. Как только заканчивается вещество — пристрастные к наркотикам испытывают непреодолимое желание получить следующую дозу, это вынуждает их искать любые способы приобретения вожделенной «дури». Зато, по крайней мере, связавшись с нами и дистанцировавшись от Шивпрасад-бабы, он сейчас не пыхает как паровоз с раннего утра и до позднего вечера. В какой-то степени это и наша заслуга. Может быть, одним наркоманом в Индии будет меньше…

Искупавшись, я помедитировал на краю замшелой каменной глыбы, над покрытой одеялом тумана Гангой. Майкл тем временем резал овощи для салата, время от времени попадая ножом по пальцам и чертыхаясь. Правда, сам он салат есть наотрез отказался равно как и «борщ», приготовленный Кришна-бабой. У нашего американца имеется фобия, страх употреблять домашнюю пищу. Он, как и большинство жителей США, предпочитает токсичные фастфуды из пакетов. От них у Майкла время от времени скручивает желудок, он по несколько дней страдает гастритом и вообще ничего не ест, а затем вновь подсаживается на пакетный «корм» с массой консервантов, синтетических ароматизаторов, разрыхлителей, усилителей вкуса и прочих ядохимикатов.

Зато, пообщавшись с Высшим, я с превеликим удовольствием съел отлично приготовленный густой овощной суп со специями и салат. Вскоре вернулся из города Санджи с ещё горячими пресными лепешками чапати. Так что, голодным точно не остался. В отличие от Майкла:-) Щенок Махешка в очередной раз убежал в неизвестном направлении. По мере взросления у него проявилась склонность к бродяжничеству и попрошайничеству, что скорее всего вызвано уже генетически заложенной моделью поведения. Он же — индийская собака, а подавляющее большинство собак в этой стране живут на улице даже если у них есть хозяева. Они попрошайничают несмотря на обильную кормежку дома. Даже если не голодны, собаки все равно с жалостливым видом дежурят у продуктовых магазинов и ресторанчиков в надежде получить подаяние. Совсем как ряженые под садху попрошайки.